Растущую мощь воинской силы Римской империи и уверенность ее повелителя вскоре почувствовали на себе и гунны. Сыновья Аттилы Денгизих и Ирнах предложили императору заключить мир на прежних условиях: фиксированные границы и доступ гуннов к внутренней торговле, но св. Лев отказал им в этом, нимало не опасаясь варваров. Разгневанный Денгизих предложил брату тотчас идти войной на римлян, но тот отказался, опасаясь внутренних неурядиц и мощи Константинополя.

События в те годы менялись, как в калейдоскопе. Не найдя победы в боях с гуннами-кидаритами, персы вновь отправились в столицу Восточной империи, чтобы выпросить деньги и солдат для войны, но получили отказ императора, который вполне резонно ответил, что всякий должен, защищая свою страну, заботиться и о содержании собственного войска[999].

В это же время воинственный Денгизих, не послушав брата, решился все-таки объявить св. Льву войну, если римляне не будут выплачивать ему дани и не предоставят земли для расселения. Но когда его посланники прибыли во дворец, сановники царя передали им, что император охотно поможет гуннам в случае признания ими его власти, однако в противном случае им нечего ждать подарков от Константинополя.

В 467 г. началась война, удачная для Римской империи. Византийские (употребим уже в тексте этот термин) полководцы Анагаст, Василиск и Острий заперли объединенные войска готов и гуннов в лощине. Поскольку численность врагов была довольно велика, а их бесстрашие – общеизвестно, полководцы решили действовать хитростью. Они затеяли сепаратные переговоры с готами, посеяв в их сердцах недоверие к союзникам. В результате готы напали на гуннов и многих перебили, чем и воспользовалось римское войско, одержав решительную победу[1000].

В этом же году вновь осложнились отношения с вандалами, не желавшими оставлять свои разорительные набеги на Италию. Предложения св. Льва они отклонили, ссылаясь на нарушения условий мирного договора со стороны Римской империи. И хотя на Востоке вновь замаячила персидская угроза – те, наконец, победили гуннов, – император все свое внимание обратил на Запад, поскольку вандалы почти полностью оккупировали многие римские территории. Так, в частности, Сицилия уже почти полностью была захвачена ими, на очереди была Сардиния.

Их король Гейнзерих (428—477) являл собой тип деятельного и энергичного человека. Он никогда не становился федератом Римской империи, как Аттила и готские вожди, и чувствовал себя совершенно свободным от любых обязательств по отношению к Риму и Константинополю. Вандалы и присоединившиеся к ним аланы были разделены на 80 отрядов по 1 тысяче человек каждый и распределены по захваченным провинциям. Поскольку с давних пор в Африке находились крупные императорские владения с отработанной системой податей и налогов, Гейнзерих проявил благоразумие и не стал ее ломать. Он также сохранил старую администрацию, язык и делопроизводство, и большие доходы, ранее отправляемые в Рим, теперь перешли в собственность Гейнзериха.

Вандалы забрали себе третью часть всех захваченных земель, беспощадно сгоняя с них прежних собственников и земледельцев и обирая до нитки принадлежащие им города. Часть населения Африки успела убежать в Сицилию и Италию, а остальные влачили крайне жалкое существование. За время своего господства в Африке вандалы сильно преуспели в военном деле и стали отличными мореплавателями. А слабость царской власти на Западе и необходимость для Константинополя отражать военные угрозы на Востоке сделали их хозяевами положения в Италии, прибрежные территории которой очень страдали от пиратства варваров.

Однако разбой был не единственной причиной резко осложнившихся отношений Византии с вандалами. Поскольку варвары являлись арианами, они особенно не церемонились с православным клиром и мирянами. Положение их стало очень тяжелым и опасным – вандалы системно искореняли Православие на захваченных территориях и выселяли епископов из своих провинций[1001].

Храмы сжигались, множество православных епископов и пресвитеров погибли под пытками – варвары пытались заставить их выдать церковные сокровища, причиняя страшные муки. Главным помощником Гейнзериха в этом грязном деле был некий Зевгитан, который не только убивал священников, но и не стеснялся сдирать материю с алтарей, чтобы сшить рубашки для своих солдат[1002].

Ощущая себя в равной степени хранителями государства и Церкви, императоры не собирались мириться с засильем арианской ереси на еще недавно православных территориях. Первыми западные римляне решили положить предел вандальскому владычеству. В 460 г. Майориан (457—461), император Западной империи, деятельный и энергичный человек, заключил союз с готами, проживавшими в Галатии, против Гейнзериха. Вместе с ними против вандалов поднялись окрестные народы; вместе союзники подготовили около 300 судов, чтобы переправиться в Ливию. Встревоженный Гейнзерих пытался через свое посольство заключить мирный договор, но не преуспел в этом начинании. Тогда он опустошил территории, где надлежало высадиться римлянам и готам, и отравил все источники воды. После этого договор был заключен, но сам же король вандалов и нарушил его, отправив многочисленное войско в Сицилию и Италию.

Последовал целый ряд посольств, в том числе и от императора св. Льва I Великого, с требованием не нарушать мира и возвратить плененных представителей царского рода, включая дочь св. Феодосия Младшего Евдоксию. Гейнзерих отпустил их, но перед этим принудительно обручил своего сына Онориха с Евдокией, старшей дочерью Валентиниана III[1003]. А другая дочь западного императора – Плацидия вышла замуж в Константинополе за сенатора Олибрия, с которым была обручена еще при жизни отца.

К сожалению, воинственно настроенный Майориан был убит варварами 7 августа 461 г., и по воле гота Рехимера на царский престол 17 ноября 461 г. был посажен сенатор Ливий Север (461—465) – об этом уже писалось выше. Майориан был последним стержнем, скрепляющим собой расшатанные римские устои. Теперь же Западная империя буквально трещала по швам, теряя одни земли за другими. Далмация отсоединилась от Империи и находилась под властью магистра армии Марцеллина, друга Майориана, в Галлии хозяйничал некто Эгидием. Пользуясь слабостью имперской власти, Гейнзерих потребовал выдачи ему всех владений Валентиниана III на Востоке, поскольку дочь покойного императора теперь являлась его невесткой. Грабежи побережья Италии он оправдывал невниманием царственных родственников в Константинополе к своему сыну. Кроме того, он сумел перекупить Олибрия и имел в его лице своего кандидата на Римский престол.