её на лестнице и пройдя мимо официантов, разносивших на подносах бокалы с шампанским, и покинул центральный холл. Он зашёл в зал рядом и подошёл к барной стойке.

Новостной канал неустанно крутил отснятые кадры с разрушенной после нападения виллы, полной трупов и выгоревших дотла кузовов автомобилей.

Суперсолдат расстегнул пуговицу на пиджаке строго чёрного костюма и залез на барный стульчик. Он был уверен, что сегодня было начало конца, а никак не триумф!

У каждого человека обязательно бывает свой Рубикон, который нужно перейти, держа в мыслях короткий возглас Гая Юлия Цезаря: «Жребий брошен».

— Что будете пить? — поставив чистый стакан на барную стойку напротив «Первого», спросил бармен.

— Налей мне хорошего выдержанного «бленда».

— Как скажите, синьор!

— Нет, парнишка, я не синьор! Я мало, чем отличаюсь от тебе в итоге. Такой же расхожий материал и не более того! — осушив двойную порцию виски в один глоток, добавил суперсолдат…

Аделина спустилась по лестнице в центральный холл и подошла к Лоренцо, сделавшему небольшой глоток виски.

— Добрый вечер, синьор Ривейра! — улыбнувшись ему, произнесла она.

— Добрый вечер, синьорина де Монтенье! Сегодня ваш триумф! Мои поздравления! Вы проделали огромную работу. Надеюсь, наш Синьор об этом не забудет в самый трудный для вас час! Дам, пожалуй, один небольшой совет! Не пытайтесь обогнать свою судьбу! Это получалось у единиц, но никогда не приносило им ничего хорошего.

— А я пытаюсь обогнать свою судьбу, синьор Ривейра? — с ироничной улыбкой на лице спросила Аделина.

— Каждый человек пытается это сделать, синьорина де Монтенье! — неотрывно смотря Аделине в глаза, ответил Лоренцо, будто видел её насквозь, но не хотел ничего замечать.

— Я приму ваш мудрый совет к сведению, — уважительно кивнув головой, добавила синьорина де Монтенье, перед тем как произнести короткую речь. — Уважаемые члены Совета! Прошу всех подниматься в зал. Синьор, всех вас ждёт!

Предместье Рима

Тишина и покой красивого вечера своим багрянцем, украшавшем молчаливое поле. По травинкам гулял лёгкий ветерок, не желавший останавливаться ни на минутку. Среди этого природного умиротворения и благодати, прятались недосказанности и беспомощность, царившая в голове Говарда.

Он сидел на металлическом полу салона фургона, посреди открытых задних дверей и, держа в руках наполовину пустую бутылку с лондонским джином, смотрел на небо.

Льюис не мог понять смысла происходящего! Почему где-то там, где небо встречается с высшими силами, смиренно смотрят на землю и ничего не делают, дозволяя хаосу воцариться и почувствовать свою силу и значимость?!

Говард сбросил с себя модульный бронежилет, чьи камербанды, свободно касались металлического пола салона.

Он вытащил из пачки сигарету и тут же закурил, выпустив изо рта табачный дым. Неопределённость и страх овладели им, задавая бесконечные вопросы. В его распоряжении находилось лишь множество разрозненных сведений, чья достоверность вызывала сомнения, и немного неоспоримых фактов, приправленных логической последовательностью. Из этого многообразия требовалось собрать мозаику, что было самой сложной задачей из всех, что приходилось решать за все прошедшие годы вместе взятые.

Главной зацепкой оставался магистр Моретти, которого Льюис решил раскрутить на полную катушку, чтобы найти хоть немного правды, среди океана из лжи. Говард написал электронное письмо, где подробно изложил всё, что с ним произошло, умолчав лишь о «разговоре по душам» с «Девятым», и ждал ответа с дальнейшими инструкциями. Умение в нужный момент прикинуться «идиотом» — бесценно и хитро одновременно! Ничто так не щекочет у человека собственное самолюбие, как желание обставить дурака и въехать на его горбу в «рай»!

Говард затушил окурок о металлический пол салона и сделал несколько глотков джина в ожидании заката, способного подарить короткое ощущение покоя…

Рим. Дворец

Робинсон открыл глаза, чувствуя сырой холод левым боком. Голова трещала, как растрескавшийся арбуз, после резкого удара о пол.

Он лежал на сыром бетонном полу в одних трусах закованный в кандалы в каком-то «каменном мешке», площадью меньше четырёх квадратных метров. Яркая лампа била в глаза, заставляя сжимать изо всех сил веки. Холодный поток воздуха из вентиляционной решётки под потолком блуждал по камере, окутывая Кайла своей «заботой». Руки и ноги затекли от плотных оков, не давая крови свободно циркулировать, а необъяснимый паралич не давал возможности пошевелиться.

Робинсон точно не мог знать, какую дрянь ему вкололи при транспортировки, но, в любом случае, над дозировкой долго не заморачивались.

Безнадёжность — это не тогда, когда ты знаешь, что к тебе никто не придёт на помощь, а тогда, когда тебе нечего предложить взамен!

В случае Кайла всё было именно так! Ему нечем было «торговаться», ибо он толком ничего не знал. У него самого было больше вопросов к происходящему, чем у тех, кто его захватил.

Робинсон не знал, кто такая Изабелла Конте и каковы её истинные цели.

«А вдруг это всё подстроено?!» — спросил сам себя Робинсон и тут же потерялся в поисках возможного ответа. Он понимал, что его «легенду» быстро раскроют при первой же тщательной проверки.

Звук электронного замка двери камеры издал неприятный двойной металлический щелчок и внутрь вошли двое суперсолдат. Они с усталостью посмотрели на Кайла, пребывая в состоянии, когда человек хочет немного отдохнуть после тяжёлого рабочего дня, но шеф: тиран, маразматик и трудоголик в одном лице, заставляет работать.

— Ну, что Дристан?! Пора знакомиться с Изольдой! — с издёвкой и саркастичной улыбкой на лице произнёс «Шестой» и, подойдя к Робинсону, пнул его мыском тактического ботинка в солнечное сплетение, сбив ему дыхание.

«Седьмой» резко дёрнул Кайла за руку, а «Шестой» подхватил «гостя» под правую руку, и суперсолдаты выволокли его из камеры. Они протащили Робинсона по узкому коридору, где в полумраке сырости углов и тревожной тишины, жила утраченная надежда.

Кайла затащили в комнату для допросов и усадили на металлический стул. «Шестой» зафиксировал руки и ноги Робинсона кожаными ремнями к ножкам и подлокотникам стула и встал рядом с ним в ожидании дальнейших распоряжений.

Дыхание Кайла участилось, как и сердцебиение, неизвестность на мгновение перехватила дух, и организм впрыснул в его кровь адреналин.

«Первый» зашёл в комнату для допросов и сел за металлический стол на стул-кресло, рядом с которым стоял штатив с цифровой камерой, готовый к работе. Суперсолдат снял с себя пиджак и принялся закатывать рукава белой сорочки.

Робинсон осмотрелся по сторонам, увидев многообразие средств, способных развязать самые молчаливые языки, лежавшие на металлических столах, подобные тем, что находятся в распоряжении патологоанатома.

— Кто вы такой, мистер Неизвестный? — спокойным голосом спросил «Первый», перед этим включив запись на цифровой камере.

— Я из AISI! Моему руководству