«Не понимаю, как такое возможно?» — сказал я.

Я сидел, скрестив ноги, на своей кровати у окна. Наблюдал через стекло, как покачиваются около общежития молодые березки. Еще полчаса-час, и на улице совсем стемнеет.

Ордош зачитывал мне куски текста из алхимического справочника Волчицы Первой. А потом читал выдержки из книги знаменитого алхимика Рома Эсара, с которой я лет восемьдесят назад ознакомился в библиотеке башни архимага. Эти куски почти дословно повторяли друг друга.

«Волчица украла труды Эсара?» — спросил я.

«Не украла, дубина. В этом мире они никогда не существовали. Она издала их здесь под своим именем с поправкой на местные реалии, подменив термины».

«Но… как она о них узнала? Мне на ум приходит только одно предположение. Она пришелец из мира Северика?»

«Или труды твоего Эсара растиражированы во многих мирах. Кто знает, возможно, он сам их у кого-то позаимствовал?»

«Сомневаюсь, — сказал я. — Рома Эсар писал свой „Словарь-справочник алхимических ингредиентов“ на протяжении десятков лет. Хотя… ты прав, колдун. Если задуматься, то понимаешь, что всякое возможно. Это наше открытие — еще один довод в пользу догадки, что в теле Волчицы Первой жила „сущность“ из другого мира».

«Или эта „сущность“ жила в теле кого-то из ее окружения, с кем Волчица общалась».

Беседуя с Ордошем, я наблюдал за Маей. Девушка только что явилась в комнату. Я видел, что она собирается с духом для того, чтобы начать разговор со мной. Хмурится, вздыхает. Перекладывает с места на место вещи, избегая смотреть в мою сторону. Наконец, Мая не выдержала. Остановилась посреди комнаты, подперла руками бока, топнула ногой.

— Прекрати на меня так смотреть?! — сказала она.

Я поинтересовался у Ордоша:

«Ауносонег. Не понимаю, зачем белый сок ящерицы она подменила таким труднопроизносимым словом? Если уж ее не устраивали приведенные в книге Эсара термины, могла бы заменить их просто номерами!»

— Ты слышишь?!

«Отвлекись от алхимии, Сигей, поговори с женой», — сказал Ордош.

— Как? — спросил я.

— Как на преступницу!

— Не выдумывай.

Мая всплеснула руками. Ее скулы покрылись румянцем.

— Какая прелесть! Я выдумываю?! Я же вижу этот твой взгляд!

«Она плакать собралась?»

«Ты не можешь успокоить девочку, дубина?»

«Каким образом? — спросил я. — Скажи мне как, и я это сделаю».

«Придумай что-нибудь!»

— Я знаю, что поступила с тобой отвратительно! — сказала Мая. — Знаю! Мне нет прощения! Если бы я могла что-то изменить, то сделала бы это! Правда! Это алкоголь и дурная кровь Первой виноваты! Но… я даже представить не могла, что спиртное так на меня подействует!

Мая плотно сжала губы, нахмурила брови.

— Не переживай так, — сказал я. — Я почти ничего о сегодняшней ночи не помню. Не расскажешь подробнее, что случилось?

«Ты над ней издеваешься?» — спросил колдун.

«Я же должен о чем-то с ней говорить?!»

— Что?.. совсем ничего не помнишь?

— Помню, как пил с тобой на брудершафт. И с Чайкой. И с остальными. Что потом? Из-за чего ты ведешь себя теперь так странно?

Мая набрала в грудь воздух, сказала на выдохе:

— Этот твой брю… брудершафт… А как мы с тобой… Как я тебя… Нет? Не помнишь?

— Как мы с тобой… что? — спросил я.

Уши Маи приобрели малиновый цвет.

— Как я тебя насиловала! не помнишь?

— Точно — ты меня? Уверена? Или, все же, я тебя?

— Ты надо мной издеваешься?!

Я поднял в примирительном жесте руки. И сказал:

— Просто, хотел уточнить.

Девушка посмотрела на свое отражение в зеркале. Поморщила лицо.

— Я такая же, как и мама! Еще ругала ее! А сама!.. Такая же извращенка, как и все мои предки! Какая прелесть! Удружила нам Первая своей наследственностью! Это с нее все началось!

Повернулась ко мне.

— Нет, ну как я могла?! Я же обещала, что не обижу тебя, Пупсик! Ты мне поверил! А я!.. Я так тебя подвела! Прости меня, Пупсик! Я больше так не буду! Правда! Веришь?

«Что значит, не буду? — сказал Ордош. — Почему?»

«Спросить у нее?»

«Я тебе спрошу!»

— Пупсик, миленький, что я могу для тебя сделать? — спросила Мая. — Чтобы хоть как-то загладить свою вину? Что угодно проси! Хочешь, я переберусь в другую комнату? К Чайке. Хочешь?

— Принеси мне книгу о рунах.

— Что?

— Хочу почитать книгу с описанием рун, — сказал я. — И чтобы там обязательно была рунная схема накопителя маны. В библиотеке мне сказали, что я получу к ним доступ не раньше третьего курса. А мне они нужны сейчас.

— Зачем? — спросила Мая.

— Ты видишь, кто я? Мужчина! Думаю, ты сейчас единственная, кто в этом не сомневается.

Мая снова нахмурилась.

— У мужчин проблемы с резервуаром для магической энергии, — сказал я. — Он у нас почти отсутствует. Пару раз включу свет — и он пуст. И мана восстанавливается очень медленно. Хочу научиться пополнять его из накопителя.

— Как это?

— Не знаю пока. Потому и нужна книга. Чтобы понять, как это сделать.

— Ты серьезно? Ты… думаешь сейчас о книгах?

— Да. Учитывая то, что наш ректор — твоя бабушка, раздобыть их не составит для тебя труда.

Мая покачала головой.

— Ты, правда, на меня не обижаешься?

— Говорю же: ничего не помню. Как я могу обижаться?

— Ну, хорошо, — сказала Мая. — Я спрошу о книгах у бабушки.

— Завтра?

— Хорошо. Завтра.

— А если принесешь еще и алхимический справочник с шестого по тридцать второй том, я не стану возражать против того, чтобы ты изнасиловала меня снова.

— Что?!

«Ох и дрянной язык у тебя, Сигей!» — сказал Ордош.

Глава 7

«Ты не задумывался о том, что мы будем делать, когда решим проблему с запасом маны? — спросил колдун. — Ведь для того, чтобы это сделать, нам осталось лишь протянуть руку и взять нужное. Если не поможет Мая — проникнем в библиотеку. Так или иначе, но с маной мы разберемся в ближайшее время. Что дальше?»

«Не знаю. Будем наслаждаться жизнью», — сказал я.

«Тебя уже не тянет на приключения?»

«Ты мне их обещал!»

«Я помню, Сигей. Но что-то мне подсказывает, что приключения найдут нас сами, хотим мы этого или нет. Я тут подумал… ведь мы с тобой, Сигей, не привыкли бездельничать. Я много лет упорно добивался своей цели. Ты — прилежно исполнял свои обязанности в башне. У нас всегда было дело. Иначе жить мы пока не умеем. И если не придумаем для себя какой-то план — сами не заметим, как один из нас захочет в очередной раз перекроить во имя чего-то мир, а другой — соберется приковать себя к