соседние примерочные, громко переговариваясь и обмениваясь шутками.

Первой к зеркалу вышла Анита. Платье тесно обхватывало, не слишком глубокое, но заметное декольте намекало на внушительных размеров грудь.

– Ты божественна! – всплеснула руками Снежана. – Кри, глянь.

Кристина подскочила к Аните и обняла её за талию, впившись глазами в декольте.

– Дорогая, ты такая соблазнительная, что я сама тебя хочу! – Она попыталась потрогать грудь Аниты, но та со смехом вырвалась:

– Перестань, глупая. Не-е, дорогие, оно слишком откровенное, – промямлила Анита. – Всё-таки я не девочка.

– Ага, ты не девочка, а мальчик, – закатила глаза Кристина. – Ну что ты несёшь, ты красавица, как ты этого не видишь?

Анита вертелась перед зеркалом, размышляя про себя, что скажет Бруно, когда увидит это платье. Он наверняка заметит, что на талии есть пара складок и что грудь слишком выделяется. Зачем провоцировать, в конце концов, свет клином не сошёлся на этом платье. Анита зашла в примерочную и переоделась. Они втроём подошли к кассе, Анита незаметно повесила платье на место и взяла ту серую кофту, что высмотрела вначале. Подруги расплатились за свои покупки, Анита протянула кассирше кофту.

– Так, а где платье? – Кристина остановила кассиршу жестом, сказав ей, что они кое-что забыли.

Сама галопом ринулась к вешалке, схватила оставленное Анитой платье и вернулась обратно. Кристина слегка отодвинула Аниту, протянула платье и дала кассирше свою карту:

– Я оплачу.

Анита попыталась возразить, но Кристина была непоколебима:

– Ты плати за свой мышиный прикид, а я куплю тебе роскошное платье, в котором ты богиня, и ни слова больше.

Спорить с Кристиной было совершенно бесполезно: если она вобьёт себе что-то в голову – пиши пропало. Анита покорно дала расплатиться за платье и молча приняла пакет.

– И не смей класть его в шкаф, хотя бы раз в две недели я хочу тебя в нём видеть.

Подруги вышли наружу. На улице стемнело, играли уличные музыканты, шныряли продавцы, подкидывающие в воздух светящиеся шары и разные неоновые штуки, совершенно бесполезные, но очень эффектные.

– Девочки, ну что, давайте на аперитивчик куда-то или даже на ужин? Что скажете? – предложила Кристина.

Телефон Аниты завибрировал, она прочитала сообщение и вздохнула:

– Девочки, наверное, без меня в этот раз, мне ещё на поезде до Брианцы добираться.

Кристина закатила глаза:

– Блин, ну сколько раз мы выходим, скажи? Неужели он не может дать тебе спокойно потусить, что за человек? – Она цокнула и нервно дёрнула плечами.

Никогда она не поймёт, как муж может решать за взрослую женщину, когда ей возвращаться домой.

Анита промолчала. А что ей было сказать? В конце концов, большую часть времени дочка Кристины жила за городом у мамы, а когда и приезжала сюда, то с ней возилась свекровь. К тому же Франческо совершенно всё равно, во сколько она приходит домой. Совершенно не ревнивый, не то что Бруно.

– Неужели даже на один бокальчик спритца не останешься? – промурлыкала Снежана.

Телефон Аниты вновь завибрировала, она прочитала сообщение и помотала головой:

– Нет, девочки, я пойду.

Подруги попрощались. Кристина и Снежана отправились есть пиццу, Анита торопливо вбежала в метро, доехала до станции Гарибальди и села на поезд.

Она уселась на свободное кресло, поставила на колени пакет с покупками и вытащила наружу платье, трогая нежную ткань.

…Примерочная местного ГУМа, тётя Маша стоит рядом, и они вместе выбирают наряд на школьный выпускной.

«Возьми вот это», – тётя Маша протягивает алое шифоновое платье с открытой спиной.

Анита примеряет, видит в зеркало юную красавицу, не верит глазам, что это она.

«Ты прекрасна», – улыбается тётя Маша.

Это «ты прекрасна», «ты красавица» она услышит ещё много-много раз. Услышит от тёти Маши, от подруг, от самого первого парня, в которого влюбилась на первом курсе и с которым рассталась на втором. Ей часто говорили это разные люди. Все, кроме того, от кого она хотела бы слышать эти слова больше всего.

13

– Мне кажется, что она просто не верит в то, что может быть по-другому, она словно не видит, насколько увязла в этом всём…

Итальянский психолог, лысоватый мужчина лет шестидесяти, с абсолютно круглым лицом, принимал Кристину раз в неделю. Из большого окна просторной студии виднелись элегантные палаццо Корсо Венеция.

Психолог покрутил в пальцах карандаш и начал рисовать на бумаге круги. Круглые формы – самые гармоничные. И хоть он и был психологом, даже ему время от времени недоставало дополнительной гармонии.

– Не было подходящей ролевой модели, – резюмировал психолог.

– В смысле?

– Ну, мы все живём сейчас так, как нас научили тогда, в детстве. Всё оттуда. Известный факт.

Кристина нетерпеливо фыркнула. От этой теории о том, что если ты был несчастлив вчера, то сегодня сложней жить, наступала такая непередаваемая тоска, что хотелось выкинуться из окна. Конечно, образно говоря. Кристина всегда себя контролировала и не позволила бы себе никаких суицидальных мыслей. Это просто фигура речи.

– Что ж теперь, крест на себе поставить?

Психолог терпеливо улыбнулся, он явно слышал этот вопрос много раз подряд.

– Нет, конечно, главное – признать. Если она не признаёт, отказывается смотреть внутрь проблемы, закрывает глаза, то никто другой ей не поможет. А почему, Кристина, тебя это так волнует?

Как почему, ведь Анита её подруга! Кристина не могла видеть, как та отказывает себе в лучшей жизни. Как же надо себя не любить, чтобы в упор не видеть очевидного? Иногда, когда она смотрела на Аниту, ей хотелось взять, потрясти её хорошенько и заорать ей на ухо:

«Эй, когда ты наконец проснёшься! Неужели ты не видишь, как бесполезно проживаешь свою жизнь?»

– И всё же почему тебя это так волнует? Попробуй прочувствовать это внутри.

Вот уж эти психологи, какие же они дотошные.

Кристина закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Перед ней возник давно забытый образ. Первый мамин муж, её отец, приходил домой в угаре, кричал и буянил, и потом мама тряслась от рыданий в тесной ванной. Кристина не выносила этого. И была так счастлива, когда он от них ушёл, а потом мать встретила профессора, итальянца, который заменил Кристине отца. Потом мама и Кристина переедут в Италию, Кристина пойдёт в первый класс в Италии, итальянский сделается её родным языком. Отчим не пил, был щедрым, вежливым, покупал маме на день рождения цветы, дарил подарки, и мама вроде бы была с ним счастливой. Вроде бы. Потому что иногда Кристина почему-то находила маму плачущей в роскошной ванной с мраморными полами и большими окнами. Почему Кристину так волнует жизнь Аниты?