Харпер не стала развивать эту тему, стараясь игнорировать слова Лолы.

– Если нужно, я замолвлю за тебя словечко и дам знать Кормаку о том, что ты свободна.

– Пожалуйста, не делай этого.

– Ты уверена? Потому что я действительно хотела бы, чтобы ты была так же счастлива, как и я.

Слова Лолы и огонек, горящий в ее глазах, невероятно вдохновили Харпер. Сестра и правда была счастлива? Откуда она могла это знать? Ее мир был так ограничен. Харпер должна была уговорить ее путешествовать еще до того, как она встретила Грэя.

Она должна была взять Лолу с собой.

– А ты счастлива, Харп?

– Если ты счастлива, то и я счастлива.

Все действительно так просто!

И вот сейчас, когда она стояла здесь и смотрела на Лолу, уже не просто на подростка, на молодую женщину, которая принимала решения, строила свою жизнь, заводила друзей, влюблялась, она должна была чувствовать себя довольной.

Но вместо этого она ощущала лишь потерянность и опустошение.

Что она сама делала все последние месяцы? Работала, работала и снова работала.

У нее были деньги, у нее было уважение окружающих, у нее был шкаф, полный сказочной одежды. Но у нее совсем не было друзей. Не было корней. Не было планов, за исключением нескольких последующих контрактов. За последние два года она больше времени провела в Лондоне, чем в своей собственной квартире, которая на самом деле представляла лишь своего рода перевалочный пункт.

– Ну ладно, – сказала Лола, прихорашиваясь перед зеркалом. – Готова?

«К чему?» – чуть не спросила Харпер.

Возвращаться туда, к тем женщинам, которые не замечали ее в школе, к тому мальчику, который разбил ее сердце, и сейчас, превратившись в мужчину, хотел бы сделать это снова? К человеку, который разрушил жизнь ее отца?

Но Харпер никогда не пасовала перед трудностями. Не станет и сейчас.

– Давай, идем! – вздернув подбородок, сказала она.

Лола взяла ее под руку и повела обратно в этот большой, но такой страшный мир.

Мальчишник и девичник было решено совместить. Когда представители старшего поколения разошлись, словно из ниоткуда появились диджей и танцпол, а обслуживающий персонал убрал все со столов. Снова появились подносы с выпивкой. Кто-то раздавал парики и другие аксессуары, появился художник по аквагриму, и многие нарисовали себе татуировки на руках, бабочек на лицах, а кое-кто украсил живот.

Харпер весело танцевала, чтобы Лола не приставала к ней с расспросами, но ничего не пила, кроме воды. И она каждый раз, когда около нее оказывался поднос с закусками, заставляла себя взять хоть кусочек.

Каким-то образом ей удавалось избегать Кормака на протяжении всей ночи. Пока Лола не подвела ее к старой фотобудке как раз в тот момент, когда Грэй вышел оттуда.

– Твоя очередь! – заявила девушка, буквально заталкивая Харпер внутрь.

Раздвинув красные пыльные шторы, Харпер вошла внутрь и обнаружила в кабинке Кормака, который как раз вставал, чтобы выйти. Увидев ее, он остановился. Его колени были согнуты, руки безвольно повисли. Он был слишком высок, чтобы распрямиться в полный рост в этой кабинке.

– Привет, – сказал он.

В панике она пыталась отступить, но чьи-то заботливые руки втолкнули ее обратно. У нее осталось только два выхода: сесть на маленькую скамеечку или стоять рядом с Кормаком. Она все же решила сесть. После некоторого колебания он сделал то же самое.

Харпер подвинулась, освобождая ему больше места на скамейке, но все равно было очень тесно. Он немного поерзал, устраиваясь удобнее, их бедра тесно соприкасались, посылая волны жара по ее телу.

– И что теперь? – пробормотала Харпер.

– Для начала потребуется несколько минут. Как только загорится красный свет, мы должны будем улыбнуться.

– Понятно.

Харпер оглядела кабинку, изображая интерес.

– Хорошо проводишь время? – спросил Кормак.

– Хм? – Харпер повернулась к нему, как будто только что вспомнила, что он находится рядом.

Его взгляд был насмешливым, а губы растянулись в улыбке.

– Хорошо проводишь время?

– Конечно. А ты?

Его молчание было красноречивее слов.

Все изменилось с того момента, когда он признался ей в симпатии вчера вечером. И сейчас, когда она сидела рядом с ним в этой тесной кабинке, она все так же остро чувствовала влечение.

Харпер нервно сглотнула и произнесла:

– Сколько времени нужно, чтобы это заработало?

– Подожди еще чуть-чуть.

Харпер ерзала на сиденье, но только еще теснее прижималась к нему.

– Я единственная, кто чувствует себя так, словно вернулась в старшую школу? Заперта в шкафу во время игры «Пять минут на небесах»?

Кормак недоуменно уставился на нее:

– Я никогда не играл в такую игру. А ты?

– Однажды. В десятом классе. На вечеринке у Сэмюэля Клиффорда.

– И с кем тебя заперли в шкафу?

– С Сэмюэлем. Все были заперты в шкафу с ним.

Кормак откинул голову назад и захохотал.

– И какие были ощущения?

– Сейчас я чувствую нечто похожее, – пробормотала она и, наклонившись вперед, прищурившись, стала разбирать маленькие буквы инструкции. – Ничего не произойдет, если мы не нажмем эту кнопку.

– Не может быть.

– Подожди-ка, ты знал, потому что уже делал это.

– Пока ты слонялась по залу, старательно меня избегая. – Он повернулся к ней, прижимаясь к ее ноге еще теснее. – Харпер, если ты не хочешь быть здесь, то все, что тебе нужно сделать, – просто уйти.

Она посмотрела в сторону занавесок из красного бархата, немного поеденного молью, услышала шум голосов и музыку, чей-то смех.

Несмотря на все ее разговоры о больших городах, по сути, она ощущала себя интровертом. Она была гораздо более счастлива, когда сидела дома с книжкой в руках, а не развлекалась всю ночь напролет в клубах.

И Кормак был здесь, рядом с ней. Она чувствовала его тепло.

И она осталась.

– М-м-м, – сказал Кормак, – я так и думал.

Она искоса на него посмотрела.

– Мне просто нужна пауза. Это не имеет к тебе никакого отношения.

– Конечно. Я и не смел думать, что ты так сильно жаждешь оказаться в моей компании. Считай, что ты поставила меня на место.

Харпер хотела было что-то возразить, но вовремя осознала, что сейчас лишь еще больше все запутает. После нескольких неловких минут Кормак наконец проговорил: