стоило повернуться к выходу, насмешливый голос пьянчужки прокашлял:

― Но раз господин тайный сыщик обещал… кхе-кхе… помочь в лечении, покажу одно место. Сразу предупреждаю ― там похоронены ведьмы, которые перед смертью прокляли всех жителей города. Так что в их склеп никто и не суётся… Да и нет там ничего ― несколько урн с прахом, зато места много.

Внимательно посмотрел в хитрые глаза Сэмуэля:

― А ты откуда знаешь, не боишься проклятия?

― Ещё чего ― я родился и прожил всю жизнь в другом месте, Сэма Попса эти заморочки не касаются.

― Ещё один чужак, значит ― тогда веди к ведьмам, ― и хоть я делал вид, что не верю в подобную чепуху, на душе стало как-то неспокойно, ― кстати, когда ты был там?

Он пожал плечами, раздвигая ветки густого кустарника:

― Три года назад, как только переехал в этот городишко… Ишь, как здесь всё заросло, хотя… смотрите-ка, господин стражник, кто-то протоптал тропинку. Похоже, и другие чужаки сюда наведывались…

Это настораживало ― показалось, что болтливый сторож знает гораздо больше, чем говорит, но я временно отогнал эту мысль, ведь передо мной находилась дверь, возможно, ведущая к разгадке. Уже по одному виду было понятно, что ею часто пользовались ― ни пыли, ни птичьего помёта, ни паутины. Замка тоже не было.

Взяв фонарь из рук Сэмуэля и мысленно помолившись, вошёл в склеп. Пологие ступени уходили вниз, и за те мгновения, что я потратил на спуск, даже взволнованное сердце, казалось, замерло в ожидании чего-то необычного. Однако реальность разочаровывала ― это было совсем маленькое помещение с неглубокими нишами в стенах, уставленными запечатанными пыльными сосудами, совсем не походившее на памятное место из сна.

Сзади кашлянул сторож, и от неожиданности я чуть не подпрыгнул, как испуганный ребёнок, что, кажется, его только развеселило:

― Смотрите внимательней ― впереди плотный занавес, под цвет стен…

Действительно, натянутая ткань идеально сливалась с окружавшей темнотой, и теперь сердце рвалось из груди, словно пытаясь предупредить хозяина об опасности. Интуиция кричала:

― Остановись, глупец, и вернись за подмогой, ― но ноги уже шагнули вперёд, а рука решительно откинула полог…

Я оказался в той самой комнате из отвратительного сна ― в центре помещения стоял накрытый тканью стол, прямо перед ним стул с висящими на спинке верёвками. У стены напротив ― несколько кресел. Почему-то подумалось:

― Специально, что ли, приготовили для зрителей, чтобы могли наблюдать сцены пыток…

О происхождении разнообразных тёмных пятен на полу я старался не думать, какое-то время нерешительно топчась у стола, и, наконец, отдёрнул покрывало. Желудок тут же скрутило сильнейшим спазмом, и пришлось отскочить к стене, быстро избавляясь от его содержимого. Глаза не хотели видеть это, но я заставил себя смотреть на прозрачные ёмкости, в которых плавали заспиртованные части тел несчастных жертв.

От хриплого смеха Сэма мгновенно вспотевшее тело охватил сильнейший озноб, а кровь в висках зашумела словно вода по крыше во время ливня. Я поднял фонарь, чтобы разглядеть лицо стоящего передо мной совершенно трезвого человека. Прищуренные глаза смотрителя светились любопытством жестокого ребёнка, отрывающего крылья у беспомощной бабочки. Глаза безумца….

Его худое, давно небритое лицо с тонким, породистым носом и плавными линиями губ показалось смутно знакомым, но, честно скажу, в тот момент было совсем не до воспоминаний. Очень не хотелось, чтобы моя кисть или другая часть тела пополнили страшную коллекцию на столе…

Сэм подошёл вплотную, толкнув худым пальцем в плечо:

― Оказывается, ты слабак, парень, а выглядел таким героем. Неужели потеря памяти лишила Дасти Роджа мужества? Почему так побледнел, раньше тебе всё это, ― он обвёл комнату руками, ― нравилось…

Я шарахнулся в сторону, обходя стол кругом:

― Ты лжёшь, наверняка это нравилось тебе…

Он почесал затылок:

― Да нет, нисколько… Я вообще не переношу вида крови, не то что твой дружок Бен. Его это так заводило… Ах да, ты же забыл, бедняжка. Хочешь, напомню? ― он снова засмеялся, к чему-то прислушиваясь, ― всё-таки привёл за собой «хвост». Когда это ты стал таким небрежным, Дасти? Ну ладно, продолжим разговор в другой раз…

Он взмахнул рукой, и чёрная пыль полетела мне в лицо. Дыхание перехватило, и пол под ногами начал проседать, засасывая тело в свою трясину. К счастью, сознание отключилось раньше, чем в лёгких кончился воздух…

Я открыл глаза, уставившись на ритмично качавшуюся ветку дерева, под которым лежал. Высокая трава приятно щекотала кожу щёк, пока мошкара так и норовила залететь в нос и приоткрытый рот. Как же хотелось прогнать этих приставучих насекомых, но руки почему-то не слушались, превратившись в твёрдые, словно камни, уходящие в землю корни. Ноги, похоже, решив поспорить с ними в оригинальности, сплетясь между собой, и быстро росли, поднимаясь вверх к небу, словно желая пронзить проплывавшие мимо облака.

― Что-то со мной не так, ― мысли текли слишком вяло, теряясь в очевидно поредевших извилинах мозга, ― вот только что?

Неожиданно в поле зрения появилось озабоченное лицо склонившегося Лурка:

― Сильно его зацепило. Эй, Норман, как долго действует этот дурман?

Рядом с начальником замаячило незнакомое молодое лицо. Его обладатель тряхнул длинными тёмными волосами и засмеялся:

― Зависит от того, сколько он успел вдохнуть. Думаю, к завтрашнему утру очнётся. Да не переживайте, господин Лурк ― парень крепкий, легко отделается. Ему сейчас наверняка очень здорово ― представляет себя каким-нибудь экзотическим животным или монстром ― интересные, между прочим, ощущения. Потом, правда, неделю будет болеть голова, а вся еда станет невыносимо противной на вкус… Как только его угораздило так влипнуть?

Начальник Третьего отделения нахмурился:

― Как, спрашиваешь? Да очень просто! Он большой любитель импровизаций ― творит всё, что приходит в его бестолковую лысую… кхе… ну, почти лысую голову: не выполняет приказы, лезет в самое пекло без прикрытия. Хорошо ещё, что я поставил тебя за ним присматривать, а то получили бы очередной труп. А этого добра и без него хватает…

Лурк зачем-то потрогал мой лоб:

― Кстати, Норман, он