— Чем мотивировал? — поинтересовался Сильвестр.

Босс сидел в своем кабинете, обложенный коробками сфильмами, и, вместо того чтобы заканчивать рецензию, рисовал на бумажкекакие-то закорючки.

— Сказал, что должен срочно уехать по семейным делам. Идаже объяснил. Двоюродная сестра, говорит, строит дом в Псковской области, онобещал помочь. Сначала мне показалось, что я его все-таки дожму. Но стоилоспросить о той фотографии, как все изменилось. Он стал вилять, путаться,отговариваться, как школьник, который диктант прогулял. Заявил, что понятия неимеет ни о какой футболке, что у них с Мережкиным ничего похожего нет. И пропустыню и пикник вспомнить не может.

— Так-так, — сказал Сильвестр, отодвинув своетворение в сторону. — Это становится интересным. Хорошо, что мы забраливещь с собой. Надеюсь, она герметично запакована.

— Тетя Вера хотела ее постирать, — сообщилаМайя. — Я ей не дала.

— Кстати, где она?

— Я убрала ее в ящик на балконе.

— Я имею в виду — где тетя Вера?

— Спит. С утра ходила по магазинам, умаялась.

— Так это она издает вот эти самые стоны? Как будтомучают мышь?

Майя ухмыльнулась и примирительно заметила:

— Да, она похрапывает. Ничего удивительного, еслиучесть, сколько раз ей приходилось ночевать на скамейках в зале ожидания.

Сильвестр неопределенно шевельнул бровью и бросил ручку настол, позабыв про творчество:

— А что Мережкин? Тоже ушел в несознанку?

— Собирался уйти, — ответила Майя небрежным тоном.Этим тоном она обычно маскировала то, что довольна собой доневозможности. — Сразу сказал, что у него болит нога и он не можетперемещаться. Я ответила, что раз гора не идет к Магомету… Дескать, мы приедемтогда-то и тогда-то — и точка.

— А тогда-то и тогда-то — это когда? — тотчаспоинтересовался Сильвестр.

— Это сегодня. Вы же не хотели тянуть!

Тянуть Сильвестр точно не хотел и потому со вздохом поднялсяна ноги. Встрепанная тетя Вера с тревожной красной щекой, которой онаприкладывалась к обивке кресла, узнав о последних событиях, намылилась ехать сними.

— Мало ли что, — приговаривала она, извлекая изпакета синий немнущийся костюм и прикладывая его к себе, словно не знала точно,подходит ли он по размеру. — Витечка грубиян. Но при мне он вряд лиосмелится вести себя скверно.

У нее были замашки провинциальной учительницы, верившей вхорошие манеры, и целеустремленность добермана. Сильвестр понятия не имел,хорошо или плохо, что тетя Вера едет с ними. Впрочем, отговаривать ее все равнобыло бессмысленно.

Когда их маленькая процессия вышла на лестничную площадку,возглавлявший ее Сильвестр неожиданно остановился. Женщины, выглянув из-за егоспины, замерли в немом изумлении. Вся лестничная площадка оказалась заваленамешками с мусором. Мешков было не меньше десятка, они стояли вдоль стен прямодо самого лифта, и из каждого высыпались на пол объедки, смятые комки бумаги ивытекала вонючая жижа. Вероятно, Чепукин делал генеральную уборку. Или копилмешки у себя в квартире, а потом разом выставил под ноги соседям.

На стене, прилепленный комком жевательной резинки, виселсамодельный плакат: «За Чепукиным мусор не выносить! Пусть он задохнется».

— Вот это да! — воскликнула ВераВитальевна. — Кто такой этот Чепукин? Местный Чубайс? Объектнеконтролируемой народной ненависти?

— О, да! — согласилась Майя. — Поганец мститвсем окружающим за то, что они продолжают спокойно жить, хотя в странеустановился преступный режим. Все время что-то выдумывает в отместкудействующему правительству. Вот теперь мусор перестал за собой выносить.

Разговаривая, они не двигались с места, потому что пройти клифту казалось проблематичным.

— Я б его убила, — покачала головой ВераВитальевна.

— Ха. Да его бы все убили, — усмехнулсяСильвестр. — Если бы смогли из квартиры выманить. Он, видите ли, впоследнее время оттуда вовсе не выходит. Не знаю, как он добывает себепропитание. Вероятно, умудряется улучить время и сбегать в круглосуточныйсупермаркет перед восходом солнца, когда все нормальные люди спят.

В этот момент на лестнице послышались голоса, онистремительно приближались, и вот снизу наконец появилась большая группа людей,вооруженных чем попало.

— Ого, — сказала Майя. — Кажется, Чепукинупришел капут.

Рассерженные жильцы, держа в руках кто лыжную палку, ктоповарешку, кто отвертку, все как один с грозными лицами, отодвигая пакеты ногами,двинулись на квартиру мятежного пенсионера.

— Он обнаглел окончательно, — не здороваясь,объяснила Сильвестру и его спутницам разъяренная жиличка со второгоэтажа. — Бросает из окна гнилую картошку в голубей! Кричит, что онизасоряют окружающую среду и ему на его шестом этаже дышать нечем! Попал вмаленького ребенка и, когда на него стали орать, сразу убежал.

— А у меня, — сообщил краснолицый дядька с бычьейшеей по фамилии Бабанов, — старушка-теща сидит на балконе, бедняжкадвигаться не может. Так эта сволочь Чепукин спускает на веревке куринуюкосточку и начинает трясти у нее перед носом. И заливисто при этом ржет. Развене сволочь?

— Сволочь, — согласился нестройный хор.

— А поскольку он на разговор не идет и дверь неотпирает, мы решили эту дверь взломать, — закончила эксцентричнаяАлевтина, которая повсюду ходила со своей собачкой Джинервой. На голове уДжинервы был бант, и она смотрела на мир кровожадными маленькими глазками, какбудто постоянно приценивалась, кого бы ей тяпнуть.

Завидев Алевтину с собачкой, Сильвестр досадливо крякнул,бросился обратно к своей квартире с ключом наперевес и скрылся внутри.

— Э-э-э… Вы здесь надолго? — спросила Майя, стоской оглядывая толпу. Джинерва противно тявкнула.

— Как только выкурим эту сволочь!

— Вы серьезно собираетесь взламывать дверь? —удивленно спросила Вера Витальевна.

Вид у нее в немнущемся синем костюме и туфлях-лодочках былтаким официальным и представительным, что все посмотрели на нее с опаской.

— Конечно, собираемся! — ответил за всех мощныйБабанов и выпятил нижнюю губу. — Добровольно он не откроет!

— Если он хотя бы на цепочку дверь отпер, —мечтательно заявила Алевтина, — мы бы сразу ее заблокировали. Просунули быв щель что-нибудь…

— Вы его линчевать надумали? — продолжала допытыватьсяВера Витальевна.

— Да ну что вы! — возмутилась маленькая старушка,одетая в длинное цветастое платье и матерчатые шлепанцы. — Мы хотимвступить в переговоры. Но ведь он не желает же слушать!

— Вот мы его силой решили заставить. Пусть милициювызывает, мы его той милиции и сдадим…