— Там тоже личинки? — недоверчиво спросилАленочкин. Еще полчаса назад он и представить себе не мог, какой беспределтворят в жарких странах мелкие паразиты-насекомые.

— Нет, что вы, — отмахнулся врач, — простоамебы. Они селятся в кишечнике или в печени. Один мой пациент… — начал оночередной рассказ, но Аленочкин прервал его:

— Скажите, доктор, а дышать без противогаза в Мексикеможно?

— Очень хорошо, что вы напомнили, — обрадовалсятот. — Я совсем забыл предупредить вас о заболеваниях дыхательных органов.Есть такие маленькие червячки, которые пробираются в легкие. Был у нас вклинике случай…

— Вылечили? — перебил его Аленочкин.

— Конечно, — сказал доктор убежденно. — Мыпочти всегда вылечиваем. А пока рукавчик закатайте. Начнем помаленьку.

— Может быть, наконец, и закончим, — пробормоталбизнесмен и прошел вслед за Скороспеловым к одному из стеллажей.

Вышел он из кабинета с испорченным настроением, исколотойрукой и тремя коробками эксклюзивных препаратов, которые должны были защититьего от микробов, паразитов, червей, комаров, амеб и прочей нечисти.

Да и счет, который ему выставили в регистратуре, произвел нанего сильное впечатление. Зато теперь он мог быть относительно спокоен:благодаря такому медицинскому арсеналу ни одна вражеская личинка не проползетна территорию его организма.

В Фонде поддержки малых народов Америки Майе не повезло. Оназаписалась на прием к начальнику, уволившему Томилина, придумала себе легенду,долго выбирала платье, в котором сможет произвести благоприятное впечатление наИвана Петровича Коврова. Она про него ничего не знала. Только то, что Ковровбыл директором административного отдела, у него увели любимую женщину, и он такрассердился, что выгнал виновного с работы. Впрочем, разве можно его за этоосуждать? Сначала все мы — люди и лишь потом — начальники или подчиненные.

Секретарша, сидевшая в приемной, явно не годилась на рольтой самой женщины. Ей было сильно за пятьдесят, а внешний вид ее говорил о том,что она давно позабыла про «все эти глупости». Сухой рот без следов помады,сухой взгляд из-под прямых бровей, маленькие сухие руки, шныряющие по столу.Как утверждала Вера Витальевна, любовь — это сок жизни, который питает нашудуховную начинку. А если сока нет, сердце становится черствым, как кусокмертвой древесины.

— У Ивана Петровича изменилось расписание, —сказал кусок древесины с плохо скрытым удовольствием. — Он не успевает свами поговорить.

— Но как же так? — немедленно вознегодовалаМайя. — Мне же было назначено! Вы даже не позвонили…

— Абонент был недоступен, — отрезала секретарша.

— Абонент ехал в метро! И это просто свинство какое-то.

В этот миг дверь кабинета отворилась и из нее вывалилась вприемную плотная толпа мужчин в сбитых на сторону галстуках. Вероятно,закончилось какое-то совещание, проходившее слишком бурно. Возглавлял толпувысокий мужчина с большой головой. На его лице блистали светло-серые глаза,которые немедленно уперлись в Майю и просканировали ее.

— Кто вы? — спросил он, затормозив на секундурядом с ней и пошевелив ноздрями. Казалось, что он обнюхивает посетительницу —как пес, которому важнее всего ощутить запах незнакомца.

— Я сестра Андрея Томилина, — выдала Майя заранееприготовленную легенду. — Мне просто необходимо с вами поговорить. И выназначили мне время. — Она вскинула руку с часами к глазам. — Исейчас именно оно.

— Извините, я страшно занят, — четко отрапортовалКовров и продолжил движение к выходу.

Мужчины потянулись за ним, бросая на Майю короткиезаинтересованные взгляды.

— Это нечестно! — возмутилась та, преследуя своегособеседника. Ей приходилось бежать почти что вприпрыжку.

— Честно или нет, но мне не до вас.

Ковров уходил по коридору, нацеленный на

что-то срочное и важное — в расстегнутом пиджаке, с горящимищеками, сердитый и абсолютно равнодушный к ее проблемам. Когда Майясталкивалась с явной несправедливостью, с ней происходили странные метаморфозы.Она превращалась в другую женщину — без тормозов и ограничителей скорости.

— Ну вот что, — заявила она, обогнав Коврова ивстав у него на пути. — Так не пойдет.

Он едва не смел ее, шагая широко и гулко. Затормозив,уставился вниз, как лев на клюнувшую его птичку.

— Что значит — не пойдет?

— Не пойдет — и баста. Мой брат умер, и я желаю знать,не вы ли подтолкнули его к краю.

— Умер? — удивленно спросил этот большой и,очевидно, холодный человек. — Он что, бросился вниз с какой-нибудь скалы?Что значит — я подтолкнул его к краю? Я к его горестям никакого отношения неимею, девушка. И разговаривать я с вами собирался, если честно, минуты три, небольше.

— И что бы я успела за эти три минуты? —вознегодовала Майя.

Ковров оглядел своих коллег, проявлявших разную степеньзаинтересованности, и потребовал:

— Отправляйтесь на рабочие места, договорим завтра.

Толпа неохотно рассыпалась, втянувшись в кабинеты,расположенные дальше по коридору. На улице ликовало солнце, вламывалось в окна,и Майя с Ковровым стояли по колено в солнечном свете, затопившем деревянныйпол.

— У вас были личные счеты, — не понижая голоса,обвинила Майя своего визави. Она смело смотрела ему в глаза. Механизм еесмелости работал только на адреналине. Майя неожиданно быстро заводилась, нотак же быстро сдувалась, пугаясь собственных выходок. Пока что она была наподъеме. — Андрей чем-то вам не угодил, и вы его уволили не моргнувглазом.

— Ну да! — насмешливо ответил Ковров. — Неморгнув глазом! Очень даже моргнув. Он сопротивлялся.

— А по какому праву вы его уволили? — не сдаваласьМайя.

— По праву сильного. У вашего брата был одиннедостаток, который невозможно игнорировать.

— Личное обаяние. Андрей нравился женщинам.

Ковров посмотрел на нее с сомнением, как кот на дешевуюколбасу, раздумывая — съесть или все же не экспериментировать.

— Хорошо, пусть будет так, — согласился он. —Я не желаю обсуждать вашего брата. Тем более, вы говорите, он умер.

— Может быть, он покончил с собой!

— Я здесь при чем?

— Если бы вы сдержали эмоции…

— Вы меня к своим проблемам не примазывайте! —Ковров медленно закипал, и раздражение отразилось в его льдистых глазах. —Советую вам оставить меня в покое. И меня, и вашего умершего брата. Это не дело— ходить по старым адресам и пытаться вытащить на поверхность какие-тосовершенно неправдоподобные истории. Да, он работал на меня. Да, он получилнарекание. Да, он был уволен. Что тут такого… криминального? Если каждыйуволенный работник будет накладывать на себя руки, в большинстве фирм сразуоткроется куча вакансий. А у нас пока что, как вы знаете, с рабочими местамипроблемы. Выводы делайте сами. На психически неустойчивую личность моглоповлиять что угодно, даже собачий лай за стеной.