никто не придал большого значения, а уж тем более Нелли Уикс. Девушка чувствовала, что у нее с Лиззи особая связь, и искренне верила, что та не причинит ей вреда.

В душе Лиззи просыпались затихшие на время позывы к убийству.

Однажды утром, когда Уикс пошла в ванную, Лиззи прокралась за ней, сжимая в руке ножницы из корзины с принадлежностями для шитья. Девушка даже не заметила, что была в комнате не одна, пока Лиззи не ударила ее по голове.

Когда Уикс рухнула на пол, Лиззи схватила ее ключи и заперла дверь ванной изнутри. А потом двести раз вонзила ножницы в тело санитарки: в лицо, шею и «туда, где это будет наиболее эффективно», – в сердце.

Остальные услышали крики, но, когда наконец выломали дверь, было слишком поздно. Уикс лежала без сознания и потеряла очень много крови. Через двадцать минут она скончалась на больничной койке. Нелли Уикс не стала медсестрой. Вместо этого она заработала довольно сомнительную репутацию: первая женщина – сотрудница правоохранительных органов США, убитая при исполнении служебных обязанностей.

Когда коронер спросил Лиззи, зачем она это сделала, та ответила: «Она хотела меня бросить».

Худшая

Вернемся к вопросу о том, имитировала ли Лиззи безумие. Спустя столетие отчет комиссии по невменяемости по-прежнему звучит довольно правдоподобно: Лиззи была умна и хитра, временами даже вела себя осознанно, но при этом не могла сопротивляться собственным всплескам насилия. (И давайте начистоту. Даже если она и была на сто процентов в своем уме, десятилетиями притворяться сумасшедшей – это тоже своего рода безумие.)

Вполне вероятно, Лиззи притворялась частично. Кажется, она знала, как должно выглядеть «безумие» в глазах публики, и демонстрировала его. Об этом свидетельствуют истерические вопли из тюремной камеры и спокойное поведение, когда она думала, что никто не смотрит.

Все это не отменяет вердикта комиссии по невменяемости и не делает ее вменяемой, однако объясняет, почему публика и пресса так болезненно на нее реагировали. Ее скрытая проницательность не осталась незамеченной, и людям было трудно полностью принять, будто она совсем не понимала, что делает, когда брала ножницы для убийства Нелли Уикс, заманивала в дом Маргарет и Сару Маккуиллан или дубасила Пола Холлидея по голове, пока у него из глазницы не выпал глаз. Может, женщина и была «дикой что ястреб», она все-таки была способна продумать убийство заранее. Оттого и оставалась для общественности столь пугающей загадкой.

Кто-то пытался объяснить ее преступления гораздо более сексистской и, откровенно говоря, нелепой риторикой. Возможно, причина в том, что «безумие» – довольно расплывчатое, пугающее и, в конце концов, не самое удовлетворительное оправдание для убийства.

Одни предполагали, что «дикое психическое состояние» каждый раз вызывала новая беременность Лиззи – все дети рождались мертвыми. Другие были убеждены, что у нее тайный любовник, который помог ей затащить тела убитых женщин в сарай, потому что у самой Лиззи якобы не хватило бы сил. Третьи утверждали, что в юности Лиззи была «смазливой участницей группки бродячих цыган» и каким-то образом семя свободы расцвело в ее сердце нечеловеческой жестокостью.

Были даже сторонники теории, будто на самом деле Лиззи – это Джек-Потрошитель, приехавший в Америку за новыми жертвами.

Когда ее наконец спросили, не Потрошитель ли она, Лиззи огрызнулась: «Я что, по-вашему, слон? Там действовал мужчина».

Пожалуй, самые туманные объяснения преступлений (помимо обычной «порочности») рождались в газетных заголовках, которые комментировали каждый ее шаг. В печати о ней говорили языком превосходной степени: «Мультиубийца», «Архиубийца», «Худшая женщина на земле». Она стала символом невообразимо страшного, величайшего женского зла, какое только доводилось видеть Нью-Йорку на рубеже веков. Ее прозвище звучало почти ликующе, в нем слышались отголоски цирка уродцев: «Приходите взглянуть на худшую женщину на земле. Сразу после двухголовой леди! Всего пятьдесят центов с человека!»

Век спустя Эйлин Уорнос станет обладательницей очередного броского титула первой женщины – серийной убийцы. Как и в случае с Лиззи, он стал наглядным доказательством маниакальной истерии СМИ и «коллективной амнезии», вследствие которой женщин-убийц так тщательно исследуют при жизни и совершенно забывают впоследствии. Уорнос не была первой, а Лиззи, скорее всего, не была худшей. Но подобные формулировки цепляют взгляд. Привлекают внимание.

Лиззи вызывала больше отвращения как в суде, так и в медиа, чем другие женщины-убийцы, на счету которых гораздо больше жертв. Возможно, это связано с тем, что ее представляли погрязшей в насилии, несущей смерть по своей природе. Лиззи убивала… Скажем прямо, как мужчина.

Большинство женщин – серийных убийц предпочитают физическому насилию яды, а еще обычно убивают близких.

Но не Лиззи Холлидей. Та орудовала ножом, стреляла, избивала и выслеживала незнакомцев. (Неудивительно, что ее сравнивали с Джеком-Потрошителем.) Даже внешность подтверждала идею, что она не совсем женщина. В Лиззи не было ничего, что могло бы очаровать публику. В ее истории не было подкупающих подробностей, которыми цепляют другие, более симпатичные убийцы. Лиззи казалась всем грязной и грубой: дикая как ястреб, одинокая как кошка, она позволяла менструальной крови стекать прямо на ковер, а мухам – ползать у нее по лицу. Мало того что она не была женщиной. Она даже не была человеком.

И хотя Лиззи убила «всего» пять человек (насколько нам известно), тот факт, что она продолжила убивать даже после получения приговора, только укрепил репутацию безнадежной убийцы, которая всегда будет плохой – худшей. Даже институты юриспруденции и медицины не смогли подавить в ней непрерывную тягу к насилию. Они пытались ее сдержать, но все-таки не смогли ни остановить, ни спасти, поскольку Лиззи нужно было бежать от самой себя, а это оказалось ей не под силу.

28 июня 1918 года жалкая, безумная и проницательная Лиззи Холлидей умерла от болезни Брайта (хронического заболевания почек). Ей было пятьдесят восемь лет, и почти половину жизни она провела в психиатрической лечебнице. За ее телом никто не пришел, ее похоронили на больничном кладбище, где на надгробиях выведены только номера. Несколько десятилетий спустя лечебницу закрыли. Теперь Лиззи, которую газеты годами одаривали цветистыми титулами, лежит под безымянным надгробием, заросшим травой и цветами.

Дьявол в ангельском обличье

Элизабет Риджуэй

Элизабет Риджуэй выросла в благочестивой христианской семье, но на каком-то этапе пошла по пути дьявола. К концу жизни она приписывала свои злодеяния некоему «близкому духу» – так сказать, демону-искусителю, что ночами ложился с ней в постель и нашептывал на ухо