отказалась как признавать, так и опровергать покупку яда и даже отрицала тот факт, что ранее призналась в покупке. Разозленный пастор ушел. Он не собирался больше приходить, пока она не «образумится» и сама за ним не пошлет.

Ньютон был священником, наверняка ему было чем заняться, но он никак не мог избавиться от мысли об Элизабет. Он не мог ее понять. Джон знал: на самом деле эта женщина далеко не глупа, «потому что в остальном казалась вполне проницательной и сообразительной».

Возможно, размышлял он, молчание связано с ее нежеланием запятнать репутацию. Она не хотела, чтобы «из-за признания позорное клеймо убийцы закрепилось за ней еще сильнее». Хотя, вероятнее всего, Элизабет надеялась на отсрочку исполнения приговора. Она знала: еще остались «неженки», считавшие суд несправедливым. Возможно, Элизабет думала, что, держа рот на замке, может рассчитывать на прощение в последнюю минуту.

При этом она не могла перестать играться с Джоном Ньютоном. По крайней мере трижды женщина делала вид, что готова дать полное признание. Каждый раз Ньютон прибегал в камеру, и каждый раз его надеждам не суждено было оправдаться. Как ни парадоксально, если она и впрямь надеялась избежать смерти, Ньютон мог бы стать полезным союзником. Она могла наплести слезливую историю, убедить в своей невиновности и попросить поговорить с судьей. А вместо этого лишь мучила его.

Один раз Элизабет сказала, что готова раскрыть всю правду и ничего кроме правды, а в итоге сочинила самую безумную историю: есть некий мужчина из городка под названием Хинкли. Он был помешан на женщине, и его одержимость ничуть не угасла, когда Элизабет вышла замуж за Риджуэя.

Мужчина из Хинкли стал ее преследовать и решил, будто единственный способ заполучить Элизабет – убить ее мужа.

Одним воскресным днем, пока Риджуэй был в церкви, негодяй пробрался в дом Элизабет и подсыпал яд в миску с похлебкой. Это произошло у Элизабет на глазах, но она не стала мешать. А потом без всяческих колебаний накормила Риджуэя отравленным супом.

Элизабет сообщила, что поклялась не раскрывать имя неизвестного из Хинкли. Однако, если Ньютон внимательно присмотрится к зрителям казни, он обязательно его увидит, «ибо лицо его выдаст вину». Ньютон, сама наивность, поверил этой дикой истории и был потрясен, что Элизабет поклялась не раскрывать личность убийцы собственного мужа. «Я открыл ей глаза на порочность подобной клятвы, – писал он, – и объяснил, что она никоим образом не обязывает ее к этому дьявольскому укрывательству». Однако Элизабет все равно отказалась назвать имя, и Ньютон в очередной раз ушел ни с чем.

Элизабет явно нравилось манипулировать людьми. Драматическая история с Джоном Кингом и Томасом Риджуэем служит прекрасным примером. Она искусно ориентировалась в лабиринте общественных норм своего времени. Двое мужчин так сильно увязли в ее сетях, что а) оба были уверены, будто Элизабет станет их женой, и б) оба в итоге погибли.

В ее манипуляциях присутствовала определенная жизнерадостность, взять усмешки над Ньютоном, воздушные поцелуи (или что там было модно в XVII веке) Риджуэю и Кингу.

Кажется, это несколько противоречит ее суицидальным мыслям и угрюмому характеру. Но, судя по всему, Элизабет упивалась властью над окружающими. Возможно, только от этого она получала настоящее удовольствие. Дергая за ниточки марионеток, Элизабет ощущала полную свободу.

Должно быть, именно это чувство помогало победить «мрачность и строптивость» и, конечно, «отчаяние», в которое она неизменно проваливалась.

Несколькими столетиями позже исследователи станут делить женщин-психопатов на две основные категории.

К одной отнесут тех, кому не хватает ярких ощущений, кто испытывает скуку, не обладает эмпатией и любит обманывать.

Данное описание чрезвычайно подходит Элизабет. Она часто испытывала уныние, отчаяние и даже клаустрофобию и в таком состоянии убивала людей, посягавших на ее жизнь. Мать указывала, что делать, критиковала характер. Слуга, с которым она работала, спорил, посягал на ее трудовые привычки. Джон Кинг сильно мешал скверной привычкой верить каждому ее слову. А больше всего головной боли оказалось от Томаса Риджуэя. Этот мужчина внезапно появился в ее доме, лежал в ее постели, указывал, что делать, и ждал, что по возвращении из церкви его будет ждать горячий суп.

Если бы Элизабет жила в другую эпоху, она могла бы направить скуку и жажду острых ощущений в карьерный рост.

Однако в крошечном городке, где она сперва заработала репутацию «набожной старой девы», а затем – неисправимой кокетки, спастись от уныния было не так-то просто. Хотя одно средство Элизабет нашла. Просто не самое привлекательное.

Затем наступило воскресенье, и Элизабет вместе с другими преступниками отвезли в церковь. Проповедь читал Ньютон. Он тешил себя надеждой, что наставления о послушании подействуют и Элизабет наконец честно во всем признается. Увы, женщина по-прежнему не желала говорить правду, хотя на следующий день ее должны были казнить. В ту ночь она отказалась видеть Ньютона. Вместо этого поболтала с отцом и со смехом рассказала, что история про мужчину из Хинкли – выдумка, от начала и до конца! Должно быть, тот был в ужасе от рассказов бессердечной дочери. У него могли зародиться вопросы. А не убила ли она собственную мать? И как она может так насмехаться над смертью?

Только утром в день казни – в понедельник, 24 марта 1684 года, – Элизабет во всем созналась. Возможно, до нее наконец дошло, что «ее ждет смерть, а отрицание ничем не поможет».

Ньютон был доволен, что хитрая подопечная наконец образумилась. Когда он пришел в камеру, та рыдала и «размышляла о приближении Смерти и Суда». Элизабет призналась, что убила мужа из-за неспособности любить его и из-за потрясения, которое у нее вызвали его долги. Она рассказала о суицидальных наклонностях: три года назад, примерно в то время, когда скончалась мать, она купила яд с намерением покончить с собой. Позже планировала отравиться мышьяком, купленным на рынке в Эшби-де-ла-Зуш, но в итоге подсыпала его мужу.

В лондонской брошюре «о самых жестоких и бесчеловечных убийствах», совершенных Элизабет Риджуэй, приводится куда более пикантная версия последнего признания.

Согласно авторам, Элизабет призналась другому исповеднику, что последние восемь лет «возлегала с близким духом». Сперва этот демон искушал ее саму выпить яд, а впоследствии – отравить «всех, кто причинил ей зло». Элизабет призналась, что у нее в прическе всегда спрятан пузырек с ядом и она пополняла запасы каждый раз, когда бывала на рынке. Еще призналась в убийстве матери, слуги и Джона Кинга, а также подтвердила, что хотела отравить учеников мужа.

Несмотря на