Оставалось винить «Монахов» и — по ассоциации — Джеймса.

— Месье Сен-Мишель, — непринужденно произнесла Айрис, продолжая держать голову совершенно неподвижно. — Где месье Ругье? Разве он не ассистирует вам?

Кларисса мужским жестом потрогала подбородок и на миг засомневалась, не обладает ли девушка способностью читать мысли, но сразу отбросила это фантастическое предположение.

— Я отпустил его до вечера. Пока я делаю набросок, он мне не очень нужен.

Это было не совсем так. Джеймс разбудил Клариссу, когда еще не рассвело, и заставил выпить какую-то отвратительную жидкость, уверив, что это ей совершенно необходимо, и сказал, что будет отсутствовать большую часть дня. Кларисса пыталась и требовать, и просить, но Джеймс не слушал, только возразил, что в его планы входят и другие дела.

— Он кажется интересным малым, — продолжила Айрис, которая с облегчением вздохнула и задвигалась, когда Кларисса жестом разрешила ей расслабиться.

Английское слово, нарочито выбранное Айрис, показалось Клариссе очаровательным, но ей нелегко было выстроить свою линию поведения.

— Peut-etre[4], — неопределенно ответила она и положила на стол угольный карандаш. — Скорее всего он из тех молодых людей, внимание которых вы надеетесь привлечь, не так ли?

Айрис поднялась с обитого дорогой тканью дивана и направилась к Клариссе. Выражение ее лица постоянно менялось. Она расправила плечи, решительно выставила вперед подбородок.

— Месье Сен-Мишель, мне говорили, что вы не склонны, как многие другие, осуждать людей, желающих изведать то, что может предложить им мир.

Кларисса мысленно ахнула. Сделанный ей набросок не предполагал такого поворота событий. Два противоположных чувства разрывали ее — восхищение девушкой и шок. Еще ей было любопытно, какие рассказы о Сен-Мишеле, порожденные его выходками, достигли Англии и насколько они соответствовали действительности. Кларисса подозревала, что если о нем и было известно, то крайне мало.

— Право, мадемуазель, вам не следует верить всему, что вы слышите.

Девушка рассмеялась, и в ее смехе слышался оттенок бунтарства, что предполагало присутствие более глубоких чувств, которые Клариссе еще не были доступны.

— Надеюсь, что ваш интерес к распространяемым о вас слухам, а не к моим добродетелям, доказывает мою правоту, — заметила Айрис.

— Touche[5]. — Кларисса отдала девушке должное: она не была зациклена на безнадежном романтическом поиске титулованного принца, хотя Клариссу едва ли обрадовало, что Айрис положила глаз на Джеймса. Им и так нелегко придется. На этот счет у нее не было сомнений. Кларисса принялась влажной тряпкой стирать уголь с пальцев. — Je suis desole[6]. Я не могу позволить Ругье отвлекаться на всякую болтовню в ущерб обязанностям.

Айрис нахмурилась, услышав слова Клариссы, но через мгновение складка между прекрасными дугами ее бровей исчезла.

— О, понимаю. Ну… — Она помолчала, рассматривая набросок, потом протянула руку и кончиком пальца чуть смазала уголок одного глаза. — Порой такие вещи не удается контролировать.

Айрис учтиво поклонилась, одарив Клариссу ослепительной улыбкой, после чего повернулась и пошла к выходу. Когда она шла, вокруг ее головы покачивались золотые шелковые кудряшки.

Кларисса взяла набросок и разорвала: «Мне следовало бы сказать ей, что Джеймс предпочитает мужчин».

Джеймс засиделся на кухне за столом, глядя на многочисленные следы от ножей. Слуги только что закончили обедать. Хотя Джеймс был сыт, он отрезал себе второй ломоть хлеба, намазал маслом, а сверху полил медом.

Последние горничные и лакеи царапали стульями до каменному полу, покидая теплую кухню. Наконец вышли все за исключением одного человека, который сидел на противоположном конце стола. Этот человек, И почти такой же высокий, как Джеймс, но тощий как жердь, казалось, разглядывал хлеб. Потом он взял свою тарелку и прошел вдоль всего стола, чтобы сесть рядом с Джеймсом. Он отрезал себе от пахучей буханки ломоть хлеба и намазал толстым слоем масла.

— У вас есть все, что нужно? — неразборчиво выговорил он, начиная жевать, когда он глотал, его кадык сильно дергался. Вчера он был представлен Джеймсу просто как Петтибоун.

Джеймс подозревал, что в доме несколько «монахов», но это была его первая встреча с одним из них.

Текст записки, подсунутой ему под дверь прошедшей ночью, был незатейлив и касался существа дела. От Джеймса требовали отчетов. Доставлять их Дюрану в Париж, предполагалось через агента, заблаговременно внедренного в штат слуг, и связных за пределами дома. А все новости, которые нужно было знать Джеймсу, предполагалось передавать в обратном Порядке.

Джеймс отщипнул кусочек от корки хлеба и стал медленно жевать.

— Да, — ответил он, проглотив хлеб. — А что маркиза?

Грохот горшков на длинных столах, заполнявших кухню, дал знать о начале подготовки к обеду. Джеймс знал, что у него мало времени: задержись он, его отсутствие будет замечено не только Клариссой.

— Все в порядке — пока. Разумеется, все может измениться в зависимости от того, сколько времени уйдет на портрет, — ответил лакей на безукоризненном английском. — Если девушка застрянет в Англии, вряд ли будет необходимо долго оставлять в живых ее мать.

— Дюран понимает, что будет поставлено на карту, если с леди Изабеллой что-то случится. — Джеймс продолжал жевать, не желая показывать, как встревожен. — В конце концов, речь идет о портрете. Чтобы его закончить, нужно время.

Его собеседник чуть нахмурился и отряхнул куртку.

— Мне про это знать не обязательно. Ей нужно поторопиться, или быть беде. Скажите ей. — Он уперся ладонями в стол и встал, отодвинув стул. Затем вынул из нагрудного кармана что-то похожее на письмо. — От ее матери, — объяснил он, бросил на стол помятую в дороге бумагу и пошел к выходу.

Джеймс спрятал ее прежде, чем подошедшая служанка принялась вытирать со стола.

С того самого момента, когда Джеймс увидел Клариссу в мастерской Сен-Мишеля, он знал, что все решает время. Успешное завершение его миссии и возвращение денег, предназначавшихся для «Монахов», было столь же важным, как вызволение Клариссы и ее матери. Он был уверен, что его руководитель Кармайкл согласится с этим.

Но как может Джеймс обеспечить одновременно безопасность двух женщин, находящихся в разные странах?

Служанка, собиравшая посуду, едва не уронила тарелку ему на колени. Она недовольно пробормотала что-то, неуклюже пытаясь обойти его. Джеймс понял: она ждет, чтобы он ушел, — и встал, дружески улыбаясь ей. Она неприязненно взглянула на него, не желая отвечать на его дружелюбие, но передумала и, прежде чем повернуться к нему спиной и продолжить работу, тоже по-приятельски улыбнулась.