Его в самом деле беспокоит то, что случится с ними?

«Почему же вы согласились работать на таких людей?»

Кларисса мысленно молила Джеймса ответить. Ей казалось, что, зная ответ, она могла бы выстроить имеющиеся в ее распоряжении факты и извлечь из них смысл.

Снова повстречав его, она боялась худшего — и кто стал бы винить ее? У любого человека, по доброй воле якшающегося с «монахами», душа должна быть чернее бездны ада, откуда, по ее глубокому убеждению, они и явились.

Но она часто молила Бога, чтобы Джеймс не был одним из них. Он разбил ей сердце, но не мог отречься от всего доброго в себе. И ради чего? Власти? Богатства? Кларисса была в полном недоумении. Отречься от самого себя смерти подобно — в этом она была уверена.

Кларисса встала и начала ходить взад-вперед.

— Что же нам делать?

— Боюсь, все, что она скажет, — подавленно ответил Джеймс.

— Но это потребует от вас… Боже милостивый! Вы не можете иметь в виду то, что я подумала?

Джеймс расцепил пальцы, встал и тоже принялся ходить за спиной у Клариссы.

— Не могу сказать, что я вел отшельническую жизнь, — сказал он низким голосом.

Кларисса не знала, возмущаться ей или гордиться тем, что он поделился с ней такой интимной подробностью.

— Понимаю.

— Пожалуйста, не говорите мне, что мы возвращаемся в прошлое, — мрачно сказал он. — Я просто хочу сказать, что такого рода действия могут совершаться мужчинами без участия эмоциональной привязанности. Наслаждение можно найти, невзирая на обстоятельства.

Кларисса готова была завопить.

— А со мной было так же?

— Никогда, — быстро сказал он, — на этом я настаиваю. Не равняйте то, что я должен делать с этой испорченной наследницей, с тем, что было у нас. Одно — обязанность. Другое…

— Любовь, — закончила Кларисса, не отрывая взгляда от гравия дорожки.

— Ах, месье Сен-Мишель, похоже, вот и новости от мисс Беннетт, — почтительно объявил Джеймс.

Кларисса посмотрела за ряды цветов туда, где показался второй из посланных на поиски Айрис слуг. Он спешил к ним с серебряным подносом в руках.

— У меня есть план, — шепнула Кларисса Джеймсу. Она поправила обшлага и взялась за лацканы, приняв позу, которая, как она надеялась, была свойственна мужчинам, когда они обращались к слуге.

— Разве вы не слышали, что я говорил? — скрипнул зубами Джеймс.

— Каждое слово.

— Вы хорошо провели утро?

Айрис сидела напротив Джеймса и Клариссы в розовой гостиной, одной из нескольких, предназначенных для приемов, и единственной, интерьер которой гармонировал с ее платьем из ткани с цветочным узором. Она выглядела хорошо отдохнувшей. Ее волосы были уложены на ушах нелепыми завитками, которые очень нравятся многим женщинам, а щеки были такими румяными, словно их недавно хорошенько пощипали. Казалось, она чрезвычайно довольна собой. Так же как и Кларисса, что Джеймс находил довольно странным. С его точки зрения, день выдался изнурительным. И не обещал ничего хорошего в дальнейшем.

— Мадемуазель Беннетт, — начала Кларисса, принимая из рук Айрис живительный чай. — Мы можем говорить откровенно?

— Ничего другого я не хочу, — ответила та, наливая себе чаю и усаживаясь на диванчик.

Кларисса сделала глоток чаю.

— Мадемуазель, — начала она, легко закидывая ногу на ногу. — Я правильно поняла, что вы проявляете некоторый интерес к моему секретарю, не связанный с написанием портрета?

Джеймс чувствовал себя ужасно. Две женщины разговаривали между собой так, словно его не было в комнате. Однако самое лучшее, что он мог сделать, — это молчать, так что он сжал зубы и ждал, что будет дальше.

— Да, вы правы. И, как вы узнали на опыте, — отвечала Айрис, беря с позолоченного подноса песочное печенье, — я могу быть очень убедительной. — Она, переведя взгляд на Джеймса, с удовольствием захрустела печеньем, медленно прожевала его, а потом слизнула с губы случайную крошку.

Кларисса не спеша попивала чай, смотрела, как Айрис, скрестив под юбкой ноги, начала постукивать носком по ковру, однако Джеймс не заметил бы этого, если бы не Кларисса.

— C’est vrai[9], хотя мне кажется, у меня есть для вас предложение, которое я нахожу куда более интересным.

Нога Айрис перестала выбивать дробь.

— Не уверена, что это возможно. Видите ли, я нахожу месье Ругье достаточно интересным.

— Как бы то ни было, — сказала Кларисса, поставив на поднос пустую чашку, — девушке в поисках сильных ощущений стоит заглянуть за стены своего дома, oui?

— Что конкретно вы имеете в виду? — спросила Айрис, и ее нога снова застучала по ковру, сигнализируя о возросшем интересе.

К своему ужасу, Джеймс точно знал, что должна чувствовать мисс Беннетт. Последний раз, когда Кларисса брала инициативу в свои руки, Джеймс получил новое имя. Эта женщина способна на самые неожиданные выходки. Джеймс только надеялся, что его предостережения относительно «Монахов» убедят ее действовать пусть не очень ловко, но не создавая опасную ситуацию.

Прежде чем ответить, Кларисса сняла ниточку со своей жилетки.

— Скажите мне, мадемуазель, вы слышали о бале поклонников Киприды?

— Дафна сказала мне, что вы не произнесли ни слова.

Джеймс смотрел на озеро, за ним начинался Хэмпстед-Хит, Кенвуд-Хаус был за его спиной. Не успела Кларисса произнести роковые слова, как он уже знал, что хлопот не оберешься, а вот что гувернантка Айрис шпионит для «Монахов», он узнал только сейчас.

— И что вы хотите, чтобы я делал? Я ведь, как вы помните, только слуга.

— Дюран уверил меня, что именно вам по плечу это задание. Я начинаю сомневаться в этом. — Агент, которого Джеймс знал как Петтибоуна, спустил с поводков спаниелей мисс Беннетт. Коричневая и белая собаки с радостным лаем побежали в сторону озера.

Джеймс сжал челюсти, но внешне оставался спокойным. Невозможно представить себе, чтобы он не сумел взять верх над «Монахами». Но сдать этим людям Клариссу и ее мать? При одной мысли об этом кровь закипала у него в жилах.

— Однако это так и есть.

Петтибоун заметил крошечную ниточку на своем рукаве и смахнул ее.

— Тогда вам следует контролировать эту женщину, — заявил он, неестественно смеясь. — Она ведь, в конце концов, всего лишь женщина.

— Вы считаете, я не знаю этого? — выдавил из себя Джеймс, наблюдая, как собаки резвятся в воде. Этот человек посмел использовать против него его собственные слова. То, что он был прав, еще больше усугубляло ситуацию. Джеймс представил себе, как окупает Петтибоуна лицом в воду, как тот отчаянно дрыгает ногами, и его челюсти немного расслабились.