Академия высшей магии межгорья имени Глюквендера Призрачного!

Да что происходит?! Кто управляет этим миром и почему я снова здесь?

Я ведь точно набрал совершенно другие данные! Я должен быть не здесь, а в замке нагов!

Что происходит, я совсем не понимал, а программа хранителей никакого вмешательства в мою работу не обнаруживала. И что мне делать? Снова умереть? Такой вариант мне совсем не нравился. Это, мягко говоря, неприятно. Вчера, по крайней мере, это было очень похоже на настоящую смерть.

Разыгрывают меня, что ли? Я осмотрелся и растерянно моргнул. Вроде нигде корректоров не видно, хотя они могут настройками сделать себя незаметными даже для меня.

– Как думаешь, – вдруг услышал я голос где-то совсем близко. – С Глюквендером на этот раз покончено?

Я испуганно вжался в стену, потом опомнился, что меня могут и почувствовать. Сюда приближались шаги. С планшетом были какие-то неполадки. Я просто не мог открыть нужную мне панель управления. Данные по миру – пожалуйста, а вот изменить…

Тут я ничего не мог. Это по-настоящему пугало, пришлось спешно прятаться в ближайшей нише.

Сначала схоронился, а потом понял, что знаю, кому принадлежит голос. Это же Вердерот – ученик Людгардена, маг и советник самого короля. Мерзкий тип, никогда его не любил. Стоп! Я ведь никогда его не знал.

– Не торопись, – отвечает ему другой знакомый голос. – С Глюквендером никогда не бывает просто. Да и какая разница, если избранная уже здесь? Он больше никому не нужен.

Вот же гад этот Лики! Всегда знал, что Шерайдо не просто так  на место ректора столичной академии магии метил!

Так и хотелось выскочить и настучать обоим по голове… да вот хотя бы планшетом!

– Да, настроить против него короля будет несложно, – согласился Вердерот. – Особенно, если избранная поклянется ему в верности.

– А еще лучше – полюбит. Она ведь родит королю наследника, даже если проклятие не будет снято?

Я чуть не лопнул от гнева, но эти двое как раз проплыли мимо, а я, как назло, был в очках, а значит, теперь волшебное стекло монокля было прямо у моего глаза. Как только держалось на месте? Не знаю.

И я увидел их, настолько ослепительно белых, таких могущественных, что мне стало не по себе.

– Разумеется, родит, – отвечал Вердерот. – Я об этом позабочусь.

Они удалялись, а я сидел тихонько и сам себе не верил. Они собираются свести мою Алику с королем? С этим глупым, избалованным королем?! Ну уж нет! Я им этого не позволю, главное выбраться отсюда и взять на себя полный контроль.

Планшет все еще сбоил. Что ж, раз я не могу выбраться сам, значит, придется просить о помощи.

− Врайт, − обратился я к своему помощнику.

Ответа не последовало, хотя я точно знаю, что система настроена так, что стоит мне произнести его имя и у него срабатывает сигнал вызова, и еще никогда Врайт его не игнорировал. Видимо, мой шепот был слишком невнятным.

− Врайт, − повторил я чуть громче, но ничего не произошло. – Врайт! – вскрикнул я почти в ужасе, но он все равно не отозвался.

Неужели так обиделся, что решил меня здесь бросить? Нет, он не мог так поступить.

− Вытащи меня, пока никто меня здесь не нашел, − буквально молился я, понимая, что меня охватывает самая настоящая паника.

Ответа все еще не было, а мой разум заполняли новые знания. Почему это я раньше не знал, что такое призрачный лес? Это же заколдованный лес на границе межгорья, где стоит моя смотровая башня, заколдованная, как лес и граница, потому что я – хранитель межгорья, сильнейший из магов. Именно поэтому мне сам долг велел найти Избранную и воскреснуть даже после смерти… Я поклялся…

Я дернул головой, выбрасывая все эти странные мысли. Я – хранитель попаданок. Я просто на работе, а Глюквендер – это какая-то аномалия, ошибка системы, что угодно, но только не я!

Надеясь доказать себе это, я просто вышел из укрытия, чтобы сделать хоть что-то и обомлел.

Мой портрет висел тут на стене. Не было никаких белых волос. Я был коротко стрижен, как в обычной жизни, немного растрепан, но горд. Облачен в белую мантию. На голове у меня была шляпа с серебряной вышивкой, а возле правого глаза застыл монокль. Толстая линза в золотой оправе и держалась она чудом: просто в воздухе возле глаза. Это было хорошо видно на портрете. Так же было и теперь.

Для розыгрыша это было слишком.

Я взял в руки монокль. Как это называется? Види-шин? Он показывает истинную природу вещей? Я достал магическое зеркало. Его темная поверхность охотно отразила меня самого, а я навел на нее линзу, заранее зная что будет…

На краткий миг я стал зеркалом и посмотрел на самого себя… Сгусток света в черной сети. Я даже знал, почему все выглядит именно так.

Шок и волнение отступали.

Я медленно убрал монокль и зеркало в карман своей черной мантии и пошел вперед по коридору. Куда идти я хорошо знал, только все еще не верил, что могу быть частью этого мира. Разве что-то подобное возможно?

– Пути магии неисповедимы, – учил меня Людгарден.

Что ж, кажется, он был прав. Я должен встретить избранную не позднее ее «доброжелателей», лучше вместе с ними, очень уж хочется увидеть их лица, когда я появлюсь на главной площади столицы.

Подойдя к окну, я обернулся вороном и вылетел из академии. Как это делать я точно знал… Нужно просто захотеть.

Алика

Все было так, как я и ожидала после своего сна. Даже покрой платья, в которое меня попросили переодеться, я смогла предугадать: видела такие платья во сне. Что-то внутри меня заведомо содрогалось от мысли, что, возможно, придется запихивать себя в страшный узкий корсет и тащить за собой множество юбок с бантами и кружевами. Если бы на меня еще и корону одели, я бы, наверно, такого не пережила, но мне достался вполне сносный наряд. Белая нательная рубашка из очень тонкой, легкой и нежной ткани, какой я прежде никогда не видела, и сарафан приятного оттенка молочного шоколада, подгоняемый по фигуре завязками на животе.

Разобраться, как носить это подобие баварского наряда, я смогла без проблем, а переодевшись, поразилась. Мне, оказывается, шло и, как ни странно, мой рюкзак неплохо смотрелся с этим нарядом. Мои кроссовки сами переменились, стали походить скорее на ботинки, но удобства это не убавило. Всему этому я даже не удивляюсь.

Подумаешь, одежда меняется, и зеркало прибежало, чтобы показать, как я хороша. Умом, конечно, понимала, что стоит, наверно, удивляться, но разве я впервые такое вижу? Нет. Значит, пора привыкать. Заплела косу и вышла в холл к своим спутникам.

Наш путь лежал к центру города. Я даже помнила дорогу. Стоило выйти из дома, и я удивилась тому, как хорошо знаю этот двор. От крыльца к калитке тянулась каменная дорожка. Справа была яблоня, на которой висели старые качели. Я их только теперь увидела краем глаза, а уже любила. Выйдя на улицу, и вовсе переполнилась этим чувством любви ко всему вокруг. Кажется, переняла его у Глюквендера. Что ж, если он так сильно любит этот мир, то я готова простить ему многое.