Чужой мир. Чужой мужчина. Звезды словно смеялись, преподнося мне одно испытание за другим.

Уже спустя десять минут мы стояли возле высокого постамента, на котором были видны два больших углубления для рук.

— Что это?

Кажется, выразила недоумение не я одна. Каэртан взирал на странную, черно-серебристую плиту с искренним недоумением и подозрением.  На стандартный регистратор она походила меньше всего.

— Не беспокойтесь, это просто практиканты из псионической академии перемудрили. Пытались создать артефакт с особыми свойствами, а, вместо этого, создали обыкновенный регистратор.  Просто вид у него необычный, — ящер, представившийся Ецик Аратом, смешно засвистел, поводя снова  хвостом и кося на нас близко посаженными добрыми темно-карими глазами с зеленой радужкой.  — Уже тестировали неоднократно, тцтц, — прищелкнул зубами, — время дорого, господа, продолжаем?

— Ну, если так… под вашу ответственность, — янтарные глаза прищурились, вспыхивая.

Пытается проверить плиту?

— Ну что? — Постаралась шепнуть как можно тише, дергая озадаченного псионика за рукав.

— Что ж, кажется, грэсс Ецик прав, — похоже, мой рыжий знакомец и правда был изумлен, — ничего особенного, кроме внешнего вида.

— Как  я и говорил! — Ящер потер передние  лапы друг о друга, легонько касаясь края плиты, тут же засиявшей мерно-голубым цветом. — Брачующиеся, положите руки в выемки, — скомандовал неожиданно звучным голосом.

Откуда-то полилась торжественная музыка.

Капитан Шаэл без колебаний вложил ладонь в отверстие, а вот я… отшатнулась. Как всегда, неожиданно и резко накатило ощущение непоправимости происходящего, как будто дар изо всех сил пытался о чем-то предупредить.

Вот только сузившиеся глаза мужчины не сулили ничего хорошего уже сейчас.

— Ты что же, передумала, милая моя невеста?  — Голос у него был неприятный, настоящее змеиное шипение.  — Живо положила руку на  эту проклятую плиту. Уже  поздно ломаться, девочка!

— Но она… это неправильно… здесь что-то не  так, понимаете? — Выдохнула тихо-тихо, продолжая нежно улыбаться регистратору. — У меня слишком резкое  ощущение…

— Мне…  — явно сдерживается, — безразличны твои ощущения. Вот именно сейчас  для них уже поздновато, — оскалился любезно, — сейчас ты положишь руку в отверстие  и произнесешь положенные слова! Ш-шшиво!

В груди свернулся неприятный ледяной ком — никому  и никогда я не позволяла повышать на себя голос, а тут… Думала, что больше никто не прикажет. Сглотнула вязкую слюну, быстро проморгавшись. Счастливые невесты на свадьбах не плачут… наверное. Миг — и рука в отверстии.

Проклятье! Положила, поспешив, левую. Счастье, что отверстие большое и браслет пролез.

Светлые стены дворца окрасились в сиреневый оттенок, регистратор хорошо поставленным голосом зачел свод правил и обязанностей молодой семьи, а мне было смертельно страшно. Горло перехватило.

— Вы согласны?..

— Согласна.

— Согласен…

Слова  отдались эхом в висках, голова кружилась все сильнее, рука вдруг начала гореть огнем. И, похоже, не у меня одной. Вот только Каэртан сунул в регистратор правую. И теперь я могла видеть, как вспыхивали на его браслете ярко-алые руны. Перед глазами все плыло и, в какой-то момент, я увидела сверкающую ало-голубую цепь, которая спаяла нас снова воедино. В этот момент она была  тяжела и материальна.

Руку прострелило ещё раз — и все закончилось. Никакой цепи. Никаких рун. Ровная прохлада.

— Поздравляю с созданием новой семьи Шаэл, грэссы!

Верно. Мне нельзя носить прежнюю фамилию. И к лучшему.

Медленно и с опаской я вытащила ладонь из отверстия. Ничего! Ни малейшего следа! Ни ожога, ни иных повреждений. Проклятый браслет совершенно спокоен и от него веет скорее прохладой, чем  жаром.

Янтарные глаза смотрят холодно и зло.

— Что ж, иди сюда, милая моя жена. Как хороший супруг, я обязан тебя поцеловать, — голос псионика звучит хрипло, и сам он снова кажется хищником, готовым кинуться на дичь.

Чтобы я сбегала? Представь себе лысого зеленого человечка, Альде. Тьфу ты, Шаэл! Вот. Представь, что это он, сверкая огроменными глазами-сеточками, тянет к тебе  тоненькие ручки, сверкая лысым черепом…

Чужая рука обвила мою талию, вжимая в разгоряченное тело мужа. Его язык медленно обвел контур моих губ, скользя дальше. Заставил приоткрыть их, выпуская вздох — и ворвался внутрь. Он не был нежным. Напористым, жестким, хоть и не грубым. Он подминал под себя, покорял, завоевывал. Почти кусался, обхватив другой ладонью лицо и сжимая мои волосы.

Зеленый человечек, Альде! В животе ворочался горячий комок, когда мужчина отстранился, но внешне я осталась совершенно равнодушной. Сложно отрицать, что невозможно остаться совершенно безразличной к такому мужчине. И все же… он мне был противен. Да, он многое сделал для меня, спас жизнь и вывез с планеты. Большего от него ожидать не стоит, да и предъявлять претензии глупо.

Глядя прямо в глаза, полные внутреннего пламени, я осторожно вытерла ладонью рот. Чужие ноздри гневно раздулись. Сжались пальцы на правой руке. Но больше  он своей злости никак не показал.

— Счастлив вас поздравить, грэссы! Пусть все солнца галактики освещают ваш путь!

К счастью, ящер, копавшийся в настройках системы, не заметил происходящего. Эта раса вообще  довольно рассеянна.

— Благодарю, господин Ецик, — я ласково улыбнулась. Парурадоксы вызывали у меня искреннюю симпатию за незлобивый нрав и неизменное уважение ко всем прочим существам, — церемония была великолепна. Пусть звезды дальнего космоса всегда освещают ваш путь, — коснулась пальцами лба в приветствии.

Довольно заклекотавший ящер повторил, кланяясь.

Псионик также сложился в изящном поклоне.

— Благодарим вас за этот радостный день. Мы никогда его не забудем, — в бархатном голосе  отчетливо слышалось обещание. Ох, похоже, уж я-то точно его не забуду никогда.

Меня снова  подхватили под руку, увлекая прочь.

Как ни странно, за всю дорогу до флайера мой свежеиспечённый муж не сказал мне ни слова.

Лишь снова задав адрес — судя по всему, одной из гостиниц, развернулся, окидывая с ног до головы внимательным взглядом.

— Значит, предчувствия, — пробормотал. По прядям волос пробежали язычки пламени, заставляя вздрогнуть, — будет странно, если супруги  общаются друг с другом на “вы”. Мы не на патриархальной планете, так что не стесняйся, — ехидное.

— Не буду, не переживайте, — успокоила, прикрыв глаза ресницами.

Так удобно за ними прятать все — от восторга и счастья до боли, пожирающей душу. И улыбаться, улыбаться всем  назло.