Каэртан — сволочь.

— Хотите сказать,  я не человек? Но ни одна проверка не показала примесь чужой крови! В детских домах они обязательны! – Выпалила, чувствуя, как тревога сжимает горло.

— Я знаю, Иорин Альде, теперь Шаэл, —  мужчина прикрыл глаза, вздохнув едва заметно.

Вдруг я поняла, что он значительно старше, чем выглядит. Ринийцы живут долго…

— В вашей биографии вообще масса всего занимательного. Правда, самое занимательное в ней даже не  то, что вы объявлены в  розыск советником Таэру и проходите обвиняемой в  деле об убийстве военного, которое может переквалифицироваться в деле о государственной измене…  — мужчина усмехнулся жестко, смотря прямо в глаза, — самое  интересное — что сегодня утром вы объявлены погибшей. Официально вас не существует.

В висках били молоточки, сердце впрыснуло в кровь бешеную дозу адреналина.

— Погибшей? Но по какому праву?  - Слова сорвались с губ прежде, чем я смогла себя остановить. Слишком много всего.

Я не верила. Не хотела верить в такую абсолютную подлость до последнего. Хоть кричи, хоть молчи, на вопрос “что я вам сделала?!” никто не ответит.

— Вы погибли, провалившись в систему лабиринтов под Департаментом внутренних расследований. Перетряхнули все, что было возможно — но ничего не нашли. Это, к слову, правда? Что вы туда попали? Говорят, те переходы строили отнюдь не люди…

Лгать не в моих интересах.

— Правда. Только я не провалилась, а случайно попала в замаскированный проход, когда ругалась с капи… с Каэртаном Шаэлом. И он вывел меня к стоянке флайеров. Никаких ужасов, ничего необычного, кроме  того, что ту дверь так  и не смогли открыть. После муж счел за лучшее вывести меня с планеты.

— Учитывая, что поженились вы вчера, это был очень благородный поступок с его стороны, — в холодных синих глазах военного мелькнули  искры иронии.  — Что ж, Иорин Шаэл. Конечно, я не должен  вас сюда принимать. В вашей истории столько белых пятен, что их не разглядит только слепой, — я сглотнула. Вот и все. Если Академия не даст мне защиту, то…  — но, думаю, мы выясним все. Постепенно. Что бы  вы ни скрывали, почерк чужой игры достаточно узнаваем. Но нашей Академии нет дела до дрязг Империи и Союза, как и прочих государств.

О чем  он говорит? При чем тут дрязги Империи и Союза? Неужели?.. Неприятное подозрение начинало перерастать в уверенность.

— Передайте вашему супругу, что здесь сидят не идиоты, — жестко отрезал риниец, хмуря брови, — мы не трогаем его ровно до тех пор, пока  он не дает нам повода и не лезет в наши дела. Но я рад, — неожиданно он усмехнулся уголками губ, и в его глазах промелькнули голубые всполохи силы, — что он вывез из Союза сильного псионика, да ещё и вероятника. Если вы пройдете врачебное  обследование  и психологическую комиссию, я возьму  вас на свой факультет.

— Спасибо, — выдавила, ещё не придя в себя от всех сказанных новостей, и коротко склонила голову. — Куда мне идти?

— Прямо и направо, — адмирал повернулся, махнув рукой в сторону дальней стены, где виднелся проход, — если все  будет удачно, то мы скоро встретимся.

Я уже встала, когда вспомнила, что собиралась спросить. Сейчас или потом? Нет, чем  быстрее все выясню, тем  лучше.

— Скажите, а я могу после поступления претендовать на общежитие?

Мне достался внимательный и капельку насмешливый взгляд.

— Можете. Более того, в целом для большинства сатаров псионического направления желательно постоянное проживание на территории Академии. Бывали всякие случаи.

— Благодарю, сио Лакири — позволила себе  облегченно улыбнуться.

В следующий раз я точно надену это дурацкое платье нескоро…

— Тогда я действительно пойду.

Удивительно, но больше  я не волновалась. Спокойно прошла медосмотр. Так же спокойно побеседовала с красивой светловолосой изийкой-психологом. Эта раса отличалась своими способностями чуять ложь и читать в душах.

Назад пошла пешком, и, хотя день уже клонился к вечеру, в отель не хотелось. Чужие комнаты. Чужая планета. Снова смена декораций. И цветочная смерть, что крадется следом.

Мимо промчался автомобиль на магнитной подушке. Любители до сих пор не перевелись — да, есть же те, кто боится высоты. Носок туфли поддел камешек, отбрасывая в сторону.

В Академии было уютно. Да и вообще на Аугри. Деловая атмосфера перемежалась зелеными парками, смеющимися женщинами и детьми, призывными вывесками бутиков и множеством магазинов.

А мне было зябко. Зябко и страшно. Фиалки — это не подарок недалекого кавалера, прельстившегося моими прелестями. Фиалки — это знак смерти. Скорой смерти.  Эти цветы приносят издревле  на могилы погибших ранней смертью женщин и девушек.  Можно было сказать, что я все  выдумываю. Преувеличиваю.  Что это просто чья-то дурная  шутка. И я буду в это верить, пока рядом не ляжет ещё один похожий подарок.

Лучше  глупая шутка или неловкое ухаживание, чем идущие по следу наемные убийцы.

Посмотрела пустым взглядом на дышащий покоем сквер. Таэру не стали бы меня убивать, им я нужна живой. Но кому я вообще нужна, в таком случае? Откуда во мне нечеловеческая кровь? Что нужно от меня Каэртану Шаэлу, скорее всего работающему на Империю?

Столько вопросов — и ни одного ответа.

— О чем грустишь, красавица?

Яркоглазый улыбчивый парень с копной непослушных волос заставил вздрогнуть от неожиданности.

— Хочу посидеть одна, — откликнулась сухо, — и грущу исключительно о том, что мне мешают.

— А я тебя видел, — как ни в чем не бывало продолжил нахал, ослепляя белозубой улыбкой, — ты  была на собеседовании у нашей местной достопримечательности, — зоркой птицы Кондора.

— Кондора?

Что за странное прозвище?!

— Ага, — он усмехнулся, — кондор-адмирал у нас на редкость зоркая личность, ничего лишнего мимо него не пронесешь — заклюет!  Как  и за нарушение дисциплины. Ему, как и Кондору, трудно понравиться, знаешь ли. Но ты, похоже, можешь не волноваться о поступлении.

— Ты всегда  такой наглый, что пристаешь к незнакомым девушкам, даже не представившись? — Поинтересовалась, не сдержав улыбки.  — Особенно, к замужним?

Свидетельством брака, впрочем, уже  давно выступали не кольца. Большинство людей предпочитало не носить вообще никакие обрядовые предметы, оставляя лишь бумагу-свидетельство и обновленные  документы, копия которых, как раз, сейчас осталась в Академии.

— А ты замужем?  — Кто-то хитро сверкнул глазами. Чернющие. Они могли бы быть страшными, если бы не светившаяся в них сейчас жизнерадостность и  теплота.

Было что-то в этом парне… настоящее? Уверенность. Какая-то внутренняя твердость.