— Дышать тяжело.

— Тяжело. Сейчас немного прогреемся, заодно вода согреется.

Около печки, которая давала слабый свет показалось движение. Шипение. Пар. Аромат трав, что дурманил сознание. Я словно оказалась в поле, где цвели цветы, которые сливались в дурманящий аромат. Все это помноженное на темноту и усталость вводили в какое-то состояние транса. Появилась приятная слабость. Кто-то переговаривался. Тихо так, но раздражения от непонимания слов я не испытывала.

— Уснула? — спросил Гиль.

— Задумалась. Дом вспомнился, — ответила я. — Мы в городе жили. Но несколько раз отец уезжал договариваться о сырье на фермы и нас с сестрой туда брал. Там было много травы, солнца и пушистых облаков. Мы бегали вместе с местными детьми, заваливались в траву и смотрели как по синему небу плыли облака, меняя под порывами ветра свою форму. А мы лежали и сочиняли сказки, про другие миры, другую жизнь.

— Вам не нравилась ваша жизнь? — спросил Гиль.

— События, которые происходят каждый день, они не так ценятся, как что-то необычное.

— Как сказания про мудрых и смелых?

— Наверное, я не знаю ваших сказаний, — ответила я.

— Надо будет тебе как-нибудь их рассказать, — сказал Гиль. Опять они перекинулись словами на своем языке. — Тут говорят у тебя голос приятный. Просят, чтоб еще что-то рассказала.

— А я разве похожа на сказочницу? — возмутилась я. — Да и не знаю я историй.

— Расскажи откуда ты родом.

— Издалека. Вы и не знаете тех земель, а если я начну про них рассказывать, то не поверите.

— А как ты здесь оказалась?

— Хотела жизнь изменить. Уехала от родителей и поехала покорять новые земли. Но на караван, где я ехала, напали разбойники. Они увели нас в плен. Мужчин отправили на рудники, а женщин в города. Говорят, что их отправили в увеселительные заведения. Меня же за долги оставили на постоялом дворе. Хотели на рудники продать, но не довели.

— Странные разбойники. Женщин в шахты отправлять не дело. Там работа тяжелая.

— А в увеселительное заведение отправлять это дело? — спросила я.

— Не дело. У женщины должен быть один мужчина. А она у него одна. Но это мы так думаем. Другие народы могут позволить себе женщин менять, как одежду. У нас такое не пройдет. Да и дорогая одежда выходит.

— Это как понять? — спросила я.

— А все просто. Чтоб жениться, надо заплатить налог. Большой налог, на который копят треть жизни. Второй раз такую сумму набрать сложно.

— Получается, что вы столько времени копите, чтоб жениться?

— Да.

— А до этого? До того момента, как накопите денег?

— Работаем. Пора мыться.

— Я серьезно.

— И я серьезно, — ответил он. Получается, понимай как хочешь.

Но все мысли вылетели из головы, когда мне на голову вылили ковш с водой. Пока я отфыркивалась, Гиль мне уже мылом голову мылил.

— Отстань ты от меня! Я сама справлюсь! — отобрав у него мыло, сказала я.

— Так ты же мыться не хотела, — смеясь, сказал он.

— С тобой не хотела мыться! — ответила я. Ругаясь про себя, я стала мыть волосы. Хорошо, что было темно. Можно было не обращать внимания на окружающее меня пыхтение. Как будто здесь семья ежей собралась.

Отвлечься. Не обращать внимания. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Одно хорошо, что никто ко мне не приставал. А этого я боялась.

— Ты хочешь меня утопить? — отплевываясь от воды, спросила я.

— Только отмыть.

Он схватил мочалку и начал меня надраивать. Или скорее, кожу снимать. Я пыталась вырваться, но Гиль мертвой хваткой схватил меня за руку, не давая вырваться.

— Гиль! Это издевательство!

— Это мытье, — упрямо сказал он.

— Дурак. Ты… — в этот раз кто-то вылил на меня ведро теплой воды, заглушая слова.

Я лежала в кровати. Теплое одеяло. Мягкая подушка. Чистая одежда, которую достал Гиль. В этот раз он мне презентовал хорошую куртку, уже женскую. Юбку и новые плотные штаны. Хотелось спать, но в то же время сна не было. Я все время ждала подвоха.

Сегодня гномы разместились в двух комнатах. В одной была я и шесть торговцев. Кто-то спал на матрасах, кто-то спал на соседней кровати. Сопение, храп. А мне не спалось.

Печка топилась слишком жарко. В комнате было душно. Почему-то нахлынула паника. Это было необъяснимо, но хотелось сбежать.

Я не понимала этой жизни. Не понимала этих людей, которые вроде были похожи на нас, но в то же время отличались. Темно. Только ночное светило давало немного тусклого света, стучась в окно. Слезы потекли по щекам. Может это был какой-то нервный срыв? Не знаю. Я устала. Устала бояться. А может хотела просто поплакать в тишине. Или вдохнуть свежего воздуха.

Натянув юбку поверх теплых шерстяных штанов, я выскользнула из кровати. Схватила куртку и шапку, которые висели у выхода из комнаты. Тихо открыла дверь. Никто не проснулся. В столовую я заходить не стала. Выскользнула на улицу через кухню.

Ночной мороз тут же цапнул за щеки. И что теперь? Бежать? Куда? И зачем? Замерзнуть в снегу? Но и возвращаться я не хотела. Только сейчас я поняла, как испугалась такого похода в баню. Сердце колотилось в груди. Да, все закончилось хорошо, но могло же быть иначе.

Здравый смысл говорил, что надо вернуться в комнату, а эмоции кричали о побеге. Слезы. На обожженных морозом щеках они казались огнем. Долго так продержаться было сложно. Я пошла в сторону сарая. Снег хрустел под ногами. Где-то послышался смех. Кому-то весело, а кто-то плачет. Интересно жизнь устроена.

Дверь в сарай скрипнула. Темно. Тут всегда должны были оставаться сторожа, которые охраняли телеги и скотину. Но они жмутся ближе к печкам. А я же туда не собиралась идти. Нырнула в первое попавшееся стоило. Дугарны лежали на сене. Я села рядом с ними. Они были только страшными на вид. А так весьма милыми животными со специфической внешностью.

Слезы сами катились по щекам.