спросонья назвал её по имени, хорошо ещё, что сам я был в тот миг вдали от родины… Смущение охватило меня, и я высвободил ладонь из её цепких пальцев.

— Как ты здесь оказалась? Неужто следовала за нами всё это время?

— Ха-ха-ха, — звонко рассмеялась она. — Ты мне дорог и важен, Байфэн, но не настолько, чтоб по пустыне идти за тобой сотни ли туда и обратно. Я всё там же, на земле маньчжаней. И с каждой победой ваших войск вынуждена буду отдаляться всё сильнее.

— Стало быть, я вновь вижу сон? Но почему такой?

— Тревога сковала тебя, и ты не можешь заснуть крепко. Вот и пришлось мне воссоздать тебе то, что привыкли видеть твои глаза.

Я вздохнул и уже внимательнее оглядел её. На этот раз её жуцунь был бледно-жёлтым снизу и синим словно небо над нами — сверху, и всё также распущенные волосы струились по плечам, разве что теперь их украшала алая роза.

— Это твой огонь вырвался из моей ладони? — спросил я тихо.

— Мой, — кивнула она. — Разве ж я могла позволить тебе погибнуть, да ещё и так? В тебе сосредоточены многие мои надежды…

Но, какие надежды она возлагает на меня, она так и не сказала. Лишь со смущенной улыбкой опустила глаза и, ежли мне не почудилось, даже покраснела. А у меня впервые возникло желание отблагодарить её…

— Не говори об этом Ванцзу Даомэню, — вновь попросила она, оборвав мои мысли. — Он прозорлив, и без того уж догадался о многом.

— Тогда ж какой толк ему не говорить?

— Ежли ты скажешь, вытянет он из тебя и всё прочее, а мне этого не надобно.

Она подняла на меня глаза и вперилась своим цепким взглядом оборотня в моё лицо, будто ища, за что поудобнее ухватиться.

— Он родич моего учителя, мой начальник, отчасти наставник, старший товарищ и друг. Я не могу ему лгать. Да и нет такой лжи, которая тут обманула бы его.

— Что ж, тогда поступай как знаешь.

С этими словами она повернулась ко мне спиной и приготовилась уйти, но, поддавшись порыву, теперь уж я схватил её за руку и проговорил:

— Не злись на меня за это…Лучше прими мою искреннюю благодарность…

— Пустяки, спасение за спасение. Разве ж я не говорила тебе, что молва напрасно малюет лисиц злодейками? Вот и я умею быть благодарной.

— Где тебя найти?

Она обернулась и воззрилась на меня удивленно.

— А начто тебе меня искать? Ведь я вот, стою пред тобой…А ежли ты желаешь меня увидеть вновь наяву, — с хитрецой добавила она, — то давно уж знаешь, что тебе делать. Ведь имя моё ты не забыл.

— Одно из твоих имён, — тоже улыбнувшись, отозвался я. — Уж не думала ль ты, что я поверю, что ты назвала мне своё тайное имя?

Она улыбнулась обворожительнее, чем когда-либо прежде, и повторила за мной:

— Одно из моих имён, верно. Но оно мне едва ль не дороже всех прочих, даже тайного.

— Отчего так?

— Быть может, узнаешь однажды. Дабы позвать меня, и оно годно. Чего тебе надобно от меня, что спрашиваешь, где меня искать?

— Хочу прислать тебе одну вещь.

Лицо у неё вновь сделалось задумчивым, а глаза непроницаемыми. Отвернувшись, она проговорила: «В Тайяне есть один дом, в нём старуха по имени Богдо иногда принимает за небольшую плату путников. Ежли ты там окажешься, и она ещё будет там, попроси её передать мне то, что ты желаешь передать. А теперь мне пора. Скоро рассвет. Будь осторожен, легенды об ущелье тоже могут быть правдивы». С этими словами она высвободила свою руку и ушла в сторону бархана, туда, где зеленело небо. И я глядел ей вслед, покуда не проснулся.

Первые проблески утра пробивались сквозь тканный проход, но я всё равно лёг на бок и тогда уж заснул крепко. Проспал я так не более часа, но всё равно чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. И едва солнце над горизонтом поднялось на высоту указательного пальца вытянутой перед собой руки, как караван продолжил свой путь, упрямо ища в горах спасение от жара, жажды и древних чудовищ.

___________________________________________________________________________

[1] Наньфан Яодай — горы Южного Пояса, разделяющие империю Син и Индрадж (на тот момент Индрайю). Одна из высочайших горных цепей не только этих двух стран, но и всего мира Цю (Аридууны).

[2] «Какое-то потрясение» — это т. н. Великий Мор 300-х годов до Я.Л., который привёл к исчезновению Мидухсашры и Фараша на территории будущего Аррафа, а также к Движению Народов, в т. ч. в земли царства Хари, и стал одной из предпосылок Кемийской Изоляции.

[3] Царь Четан (280–212 до Я.Л.) — тринадцатый правитель Харийской династии, правивший с 248-го года до Я.Л., потомок Виджаяна Объединителя, что в VI-м веке до Я.Л. после завоевания царством Хари Акаши и Паракраамы на несколько сотен лет объединил под властью своего рода огромные территории будущего Индраджа. Сам Четан предположительно приложил руку к созданию ранних государств на территории Туманных островов.

[4] Крмих — божество в мифологии нагаджанов и демон в мифологии остальных индраджских народов. Один из детей Махаматы, Великой Матери, «брат» Нияти-Сутини и Суса, которые почитались в районе древних городов Сянха и Бпрасад, и в мифологию шанрэней вошли под именами старших божеств Юаньлэй (Изначальных) — Ни-Яй и Фу-Са. Те, что называли Крмиха демоном, его порождений считали лишенными разума и души, нагаджаны же утверждали, что те просто одичали, и поглупели именно от этого, но были такими отнюдь не всегда.

[5] Лин-та — синское название Линтара, города, позже названного Кандилем, на момент событий столицы Линтарского шахства. И-Фа — синское название материка Ифар, и речь о стране Кеми, которая в тот момент существовала за закрытыми границами: сами кемийцы ещё имели дела с соседним Аксеумом, но больше ни с кем и к себе никого не пускали. Изоляция была прекращена силами аррафцев лишь в Х-м веке.

[6] Эпидемия в поздней Хуандигоу вспыхнула в 102-м году от Я.Л. в правление императора Шуйчже-Ди и длилась несколько лет, фактически уничтожив многие древние города. Свансара