Так мы и сидели рядом, не говоря ни слова, покуда я не почуял приближение утренней зари и своего пробуждения. Тогда я всё так же молча убрал её руки, встал и хотел было уйти без прощаний, но вместо этого, силясь прогнать ком в горле, произнес:

— Спасибо, что спасла меня.

— Не нужно, Байфэн. Тебя спасла Ни Яй, а не я. Лучше поблагодари её, как должно.

Невольно я обернулся и взглянул на неё. Она сидела, крепко сцепив ладони на коленях, покрытых алым шёлком, и взгляд её блуждал по земле. Я не знал, что ей сказать, ведь лгать она не могла, лишь верить в то, что говорила. Это правда, что во многом я обязан был своим спасением великой богине. Но такая же правда, как и то, что я прекрасно ведал, кто ещё влил в меня свою живительную силу, без которой я бы даже подняться тогда не сумел. Такая же правда, как то, что в утро своего отплытия из Цзыцзина я окончательно уверился в том, чьи рыдания слышал…

— Ты дозволишь мне вновь приходить к тебе? Хотя б иногда. Я не стану докучать тебе.

— Для того, чтоб однажды я позвал тебя по имени, призывая возвратиться?

— Нет. Больше в том нет нужды. Мне нет пути назад.

Я отвёл взор и вздохнул, не зная, что ответить ей. Птичьи трели стали настойчиво щекотать мой слух, и нам оставались считанные мгновения для обмена словами.

— Да будет так. Я более не стану чинить тебе препон. Приходи, ежли таково твоё желание.

— Ты простил меня?

— Нет.

— За то, что…

Я сжал губы и прикрыл глаза, силясь сдержать вновь подступившие к векам слёзы.

— Кабы я могла отдать свою жизнь, дабы возвратить к ней его, я бы так и поступила. Но даже и свою подлинную жизнь я утратила давным-давно.

— У каждого своя судьба.

— Надеюсь, и ты сам вскоре поверишь в это.

Я не ответил ей. Тогда она встала, подошла ко мне вплотную и, коснувшись моей щеки, прошептала:

— Я никому не желала зла с тех пор, как узнала тебя. Моё сердце вовсе не ледяное…

— Я знаю.

Быть может, она и жаждала сказать мне что-то ещё, но я коснулся её ладони, дабы отвести от своего лица, открыл глаза, и мир расплылся пред ними, и лицо Юньсюэ потускнело и исчезло, а сам я пробудился в своей постели. И хоть сон и охватил меня полчаса спустя, более ни сновидений я не видал, не являлся мне никто. А, пробудившись окончательно, я почувствовал, как внутри разливается притупляющий чувства покой.

–

Пять дней спустя пришло донесение из Цзыцзина. Того вэньгуаня предали суду за препятствование следствию чиновников тайного шэна, лишили должности и назначили крупный штраф в пользу казны, однако ж даже его спина никак не пострадала.

Кроме того, удалось выяснить, как проклятый цзянши выбрался из города. Как оказалось, он нанял возницу и двоих носильщиков, дабы те ещё перед рассветом загрузили гроб, в котором он сокрылся, на телегу и доставили его к нужному месту. Где было то место, теперь уж сказать было невозможно. Телегу и лишенные ци трупы нашли в нескольких ли от пещеры. Окончательно подтвержденным сочли и то, что в жертву для воскрешения Хуан Пао были принесены старик Чу и его дочь. Но более ничего нашим сотоварищам разведать так и не удалось, потому сянь Тан приказал им возвращаться в столицу. На двадцать пятый день месяца они в самом деле воротились и отчитались перед главой, что мы сделали ещё неделей ранее.

Серьёзной работы нам в ту пору более не задавали, да и вскорости стало не до того. В конце месяца до столицы долетели вести о прекращении боёв и об окончательной победе наших войск, а вскоре после того в Цзиньгуанди явились и правитель маньчжаней с военачальниками, дабы подписать мирный договор с нашим государем.

Так в первый день седьмого месяца война закончилась, и по такому случаю в городе несколько дней проводили шумные празднества и гуляния. По тому договору маньчжани признавали себя поддаными синского императора, и их владения входили в состав нашей империи. А для закрепления этого союза решено было выдать за вдового принца Цинь Цао дочь одного из военачальников и родича маньчжанского владыки, ибо у того будто бы дочерей не было. Девочке, однако ж, не исполнилось на момент того соглашения и тринадцати, посему саму свадьбу было решено отложить на пять лет.

Покамест ж все обсуждали этот возможный брак, я подумал о своём и написал письмо вначале Маранчех, затем её родичам. Письмо от моей возлюбленной пришло относительно скоро. В нём она выражала сочувствие моему горю и надежду на то, что вскорости время вылечит мои раны. Я наивно надеялся, что она, как лекарь, предложит мне приехать иль сама приедет, дабы убедиться в том, что моё здоровье серьёзно не пошатнулось, но этого не случилось. Писать ей о том, что я собирался свататься, покуда не получу ответа от её отца, я так и не решился, и переписка наша угасла месяца на два. Послания ж от Бучхи пришлось ждать долго, и я никого в это дело не посвятил. И уж само собою помыслить не мог о том, что кого-то ещё оно заботит. А ведь оказалось это совсем не так. Хотя узнал я о том много позже и долго размышлять на этот счёт мне не пришлось, ибо случившееся в дальнейшем захватило меня целиком и полностью на несколько тяжких месяцев.

___________________

[1] На деле это 3 августа 757-го года

[2]Т. е. метров на сто-сто сорок

Больше книг на сайте — Knigoed.net