— Да, господин Дит, вы правы…

Хилый юноша, едва удерживающий в руках оружие, неловко стучал по глыбе камня, совершенно не замечая никого вокруг.

— Пытка сказалась на нём довольно сильно. Выглядит он совершенно иначе, чем на изображениях, даже не узнать…

Дит же просто молчал. Потому что он прекрасно понимал, что выглядит узник иначе не из-за тысячи лет, проведенных взаперти.

Выглядит узник иначе потому, что это не тот, бл*ть, узник.

— Напомните… как его зовут?

Глаза Дита пылали огнем.

— Сизиф. Его зовут бл*дский Сизиф.

Глава 5

— Стерлинг Мифф… Кажется, хорошие оценки немного затмили твой рассудок, — декан провёл пальцами по своим усам. — Но это ничего. Мы таким умеем вправлять мозги на место.

Я лениво раскинулся в кресле напротив декана и слушал его попытки меня запугать. К чему он вёл, я не знал, но догадывался. Если хочешь выкинуть человека из Академии такого уровня, тем самым сломав ему жизнь, то вряд ли предварительно будешь вести с ним задушевные беседы. Отчего-то мне даже стало немного грустно, когда я отбросил для себя эту вероятность.

Добавляла она в наше с деканом общение какую-то перчинку. Без неё же я… просто застрял в комнате, где меня отчитывал какой-то усатый хер.

— Скажи, кого готовит наше учебное заведение?

— Борцов с Богами?

Усатый сдержанно хохотнул.

— Ну, так написано на абитуриентской брошюре. И этого не отнять. Однако… — он поднялся со своего стула и подошел к окну, — о чём на самом деле это заведение? В чём его суть?

Я попытался было открыть рот, чтобы ответить, но декан не дал мне этого сделать. Слегка отодвинув белую штору на окне, мужчина уставился на внутренний двор.

— Понимаешь, Мифф… Академия — это сито. А мы, — он указал на большую картину маслом, что висела на стене, — мы — золотодобытчики.

На картине стояли люди в три ряда; по сложным лицам и всяким значкам отличия становилось понятно, что они были кем-то вроде старшего преподавательского состава.

Я хмыкнул.

Декан мне не нравился.

Усатый вновь рассмеялся, бросив на меня слегка презрительный взгляд.

— А студенты… — он облизнул нижнюю губу, — студенты — это грязь. Которую золотодобытчик просеивает в надежде найти золото. То золото, что будет не только нести пользу людям, но и показывать статус того, кто его нашёл. Иногда ради поисков золота приходится пропустить через сито и всякую грязь, как бы противно не было. Но что происходит с большими кусками грязи, которые пачкают сито, забивают его поры, — декан начал угрожающе повышать голос, — которые мешают золотоискателю добывать золото?

Его аналогия была не только безвкусной, но и безграмотной, если вникнуть. Какие, нахер, поры в сите?

Однако мне стало интересно куда это всё зайдёт.

— Их выбрасывают?

— Их вышвыривают, Мифф. С отвращением бросают обратно в реку дерьма, из которой вытащили. Забывают про них, — декан вернулся к столу и упёрся в столешницу обеими руками. — Всё, на что им остается надеяться дальше — это что какая-нибудь колхозница ниже по течению слепит из них себе себе ночной горшок.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

— Хочешь, чтобы в тебя срали, Мифф?

Я приподнял бровь и несколько секунд просто молча смотрел на декана.

— Думаю, первокурсники от таких злодейских речей выползают из этого кабинета в слезах, — заметил я и указал пальцем на декантер с вином, что гордо красовался на столе. — Разрешите?

Не дожидаясь ответа, я схватил графин за горлышко и вынул из него круглую пробку. Декан лишь глуповато заморгал.

Сделав пару глубоких глотков прямо из горла, я поставил ёмкость на стол.

— Боже, вы вино совсем не разбавляете, что ли… — я резко выдохнул. — Мерзость какая.

— Ч-что ты тво… — начал было декан.

Я поднял указательный палец вверх и пару раз наставительно покачал им туда-сюда.

— Ну же, тебя я уже послушал. Должен же такой достопочтенный господин разбираться в манерах, верно?

Я закинул ноги на стол.

— Пойми меня правильно. То, что ты в юношестве не вылазил из актёрского кружка — это, конечно, похвально. То, что пришлось стать унылым заведующим Академией, а не жечь сердца глаголом, прискорбно, конечно. Но это не моя проблема. Серьёзный усатый мужик вещает про дерьмо… эклектика, скажешь… — я зевнул. — Ну, допустим.

Глаза декана стали по пять копеек; он принялся возмущённо глотать воздух, а лицо его с каждой секундой всё сильнее багровело. Я же продолжил:

— Я устроил вечеринку в спортзале. Нарушил правила, — я склонил голову, — признаю, неправ. Да я даже наказание готов понести, всё же умение брать ответственность — это своего рода вопрос чести. Однако слушать твои бредни? Уволь.

Кулак декана гневно ударился об стол.

— Ты кем себя возомнил, щенок⁈ — брызнул слюной мужчина. — Минуту назад у тебя был выговор… — он горделиво приподнял подбородок. — Сейчас ты отчислен.

— Вот так просто? Щенок? Ожидал от тебя оборота похитрее, — я хмыкнул. — Что-то типа…

Мужчина резко подскочил на месте и ткнул в мою сторону пальцем.

— Ну же. Ещё одно слово, мразь безродная, — его глаза загорелись.— Давай, прошу тебя! Давно из этого кабинета никого не увозили в реанимацию…

Когда я сказал, что глаза декана загорелись, я не имел в виду вовсе не метафору. Нет, вокруг зрачков декана буквально загорелся огонь. Я пока что не сильно разбирался в том, насколько именно люди освоили божественную магию, однако моей внутренней чуйки было достаточно, чтобы понимать уровни силы.

Когда сорвалась первая печать, моё тело, может, и не обрело былых навыков, однако уже было готово к взаимодействию с магией. Если говорить совсем простыми терминами — может, пока что я не умею показывать высший пилотаж гимнастики, различные выпады и кувырки… однако общая основа, моя физкультура, если хотите, была на высшем из возможных уровней.

За столько-то лет, что я убил на прокачку своего магического восприятия, иного было ожидать глупо.

Именно поэтому попытка декана испугать меня магией выглядела даже не то, чтобы нелепо… скорее — до неловкого неуместно.

— Думаешь, меня кто-то остановит, если я решу показать тебе где твоё место? — теперь огнём покрылись и волосы декана. — Думаешь, кто-то мне хоть одно слово скажет, мусор?

Я улыбнулся.

— Сядь нахер.

Пылающий огнём кулак