Надо сказать, что выглядел Слава необычно. Так как всю свою зарплату он тратил на книги, то одевался зимой и летом в один и тот же серый костюм с брюками, едва достававшими до щиколоток, под пиджаком была неизменная ковбойка, а поменять халат он просто-напросто забывал. Увидит его сестра-хозяйка, даст новый халат – и слава Богу, а нет – так и не надо.

На широких плечах сидела коротко стриженая голова в роговых очках. На ногах в любой сезон красовались коричневые сандалии на босу ногу (носки Слава признавал только в лютые морозы), ибо кроме чтения занимался Слава еще и йогой. Ему было около 50 лет, и слыл он чудиком.

И вот как-то раз осерчал заведующий подстанцией – тоже еврей и тоже (скажем так) Гофман, только Юлий, на Вадика с Вовкой. Что уж они сотворили, я за давностью лет не помню, но решил заведующий сладкую парочку разбить. Вадику дали какую-то хабалистую девицу, а Володю посадили постоянным фельдшером к Славе Галактионову.

Через некоторое время Слава останавливает меня и говорит:

– Странное дело, Сереж, с тех пор как я стал работать с Володей, нам постоянно дают деньги.

– Ну, и что ж тут плохого?

– Да нет, плохого вроде ничего нет, только странно это, – задумчиво произнес Слава.

Меня тоже заинтересовал этот вопрос. То, что Слава тут ни при чем, было понятно и ежу. Но как? Что же делал Володя такого, что на бедного книгочея просыпался рог изобилия? Вовка, естественно, молчал, только хитро улыбался.

Однако через некоторое время я узнал тайну Вовы Кусако. Дело было так. Бригада входила в квартиру. Вовка с удивительным подобострастием ставил стул к кровати пациента, ничего не подозревающий Слава садился и начинал смотреть больного. Он слушал, мерил давление тонометром, удивительно вовремя поднесенным услужливым фельдшером, который в этот момент подавал родственникам страждущего какие-то непонятные знаки.

Наконец родственники начинали понимать, что милый юноша, сопровождающий этого странного доктора в коротких штанах, хочет им что-то сообщить. Володю отзывали в коридор, и тут начиналось представление.

– Вам несказанно повезло, – сообщал Кусако заговорщицким тоном, – это профессор Галактионов. Гениальный терапевт!

– Какой же это профессор? – удивлялись родственники – это какой-то сумасшедший.

– Конечно, сумасшедший! Где вы видели профессора, работающего на «Скорой помощи»? Но гениальный терапевт! Слушайте все, что он говорит, записывайте, только не задавайте ему никаких вопросов, иначе будет такое… И ни в коем случае не суйте ему деньги. Я вам потом все разъясню.

Родственники на цыпочках входили в комнату, доставали тетрадку и начинали записывать откровения гениального профессора. Слава, видя такое внимание, приободрялся, рассказывал про толченые топазы и тигровый клык, показывал упражнения из йоги. Попутно он давал вполне здравые рекомендации, поскольку доктором был вполне адекватным.

Наконец фонтан иссякал. Слава поправлял очки и уходил. Вовка под каким-нибудь благовидным предлогом задерживался, растолковывал Славины речи (благо такой поток информации толковать легко и приятно), ну и получал деньги. Ведь это профессору Галактионову деньги совать нельзя, он гениальный, а вот простому фельдшеру Вове Кусако можно запросто. Вот родственники и совали. Ну а Вова как честный человек поровну делился с патроном.

Конечно, все это через какое-то время закончилось, Вадик и Володя воссоединились, и Слава стал трудиться в обычном режиме. Правда, иногда на повторных визитах к больным, у которых он побывал с Володей, его нынешнему фельдшеру внезапно вручали купюру. Фельдшер удивлялся и честно делился с доктором, недоумевая, за что.

А к чему все это? А ни к чему, просто наброски для лекции по деонтологии.

(из воспоминаний о старой скорой)

Дело было в конце 80-х. Мы с напарницей приехали к бабульке, которая жаловалась на подъем давления. Время – третий час ночи. Вызов по счету то ли пятнадцатый, то ли шестнадцатый. Спать охота больше, чем чаю попить, чем поесть, чем… ну, в общем, хочется очень. Но держимся.

В принципе, вызов не противный, квартирка чистенькая, бабушка нормальная. Если бы в полтретьего дня, вообще красота, а не вызов. Или даже в 11 вечера. Но не в полтретьего ночи.

Скидываем шинели, смотрю бабульку. Да, высокое. Назначаю инъекцию чудо-магнезии, девушка моя, фельдшер, вкалывает бабушке в многострадальную вену, садится и тут же вырубается. Сон в летнюю ночь, вернее, в зимнюю.

Пытаюсь позвать – ноль эмоций, незаметно толкаю в плечо – никакой реакции. Глаза закрыты, рот приоткрыт, даже слегка посапывает. Что делать? Девчонка вымотана донельзя. Включаю «доктора Захарьина», начинаю беседовать с бабушкой о диетах, травках, Перестройке… бабушка оживляется, ставит чайник, достает варенье. Сидим, пьем, беседуем. И тут я ловлю себя на том, что у меня развиваются афазия (нарушение речи) и храпящее дыхание, а также двусторонний птоз (опущение век). Ловлю, но поделать с собой ничего не могу.

Бабушка тоже замечает и говорит: «Доктор, может, вы тоже поспите?»

Я вежливо пытаюсь отказаться, но краем глаза замечаю высокую железную кровать, любовно укрытую голубым покрывалом, а на ней подушки… много… А под покрывалом, наверное, перина… И понимаю, что сил моих уже нет, что райское блаженство именно там, в этой кровати.

Бабушка замечает мой взгляд и подтверждает, да, мол, туда, снимает покрывало.

У меня хватило сил перетащить напарницу, снять с нее сапоги, халат, свитер и брюки (она даже не проснулась), раздеться и нырнуть под атласное одеяло в пододеяльнике с цветочками. Как голова падала на подушки, уже не помню.

Звонок с подстанции раздался около 7 утра. Слава Богу, трубку взял я, а не хозяйка квартиры. Естественно, мы героически купировали отек легких.

Напарница очень удивилась, обнаружив себя в незнакомой комнате в постели со мной, да еще и в нижнем белье. Счастливая бабушка напоила нас чаем, накормила бутербродами. Звала заезжать еще, сказав, что так хорошо она не спала уже давно, потому что ей впервые за много лет было совсем не страшно.

К пересменке мы приехали вовремя, все прошло тихо, и только водитель косился на наши довольные лица.