— А вы ничего не чулы, правда це, аль брехня?—обратился один из собеседников к инспектору гимназии.

— Не слышал, но возможно, что и правда,—ответил тот, поглаживая то место на петличке, где еще так недавно у него красовались царский герб и звездочки, означавшие его чин.

* Ленин прибыл из за границы (Швейцарии) в Россию вскоре после февральской революции и сейчас же приступил к организации борьбы с временным правительством Керенского. Враги коммунистической партии стали распространить нелепые слухи, будто Ленин приехал их Германии в запломбированном (запечатанном) вагоне для работы в пользу германского императора Вильгельма.

Да и не то еще говорили враги Советской власти.

Пушкарев — рабочий каменноугольных шахт, тайком пробравшийся на Кубань по поручению партийного комитета. С ним приехал и его 12-летний сын Филька.

Не хотел его брать с собою отец, да не на кого было оставить. Раньше Филька работал с отцом в шахтах.

Мать свою Филька не помнит. Ему еще не было года, когда она умерла от тифа.

Филька быстро сдружился с Васькой и Павлушкой. Часто они собирались за сараем, выходившим глухою стеною в сад. Тут они построили себе из камыша просторный шалаш, устроили из ящика стол, перетащили сюда свои пожитки, словом зажили на славу. Филька — парень бывалый, и много интересного рассказывал товарищам.

Как-то ребята возвращались с прогулки в станицу и, проходя мимо кузницы, затеяли ссору с работавшими там мальчиками. Чтобы напугать врагов, один из мальчишек схватил щипцами из горна кусок раскаленного каменного угля и стал им грозить. Филька ловко выбил у него из рук щипцы и накостылял ему шею.

Кузнецы отступили. Тем временем упавший на землю кусок каменного угля Васька погнал по улице палкой.

— Да ты его в воду, он враз остынет,—посоветовал Павлушка.

Васька окунул уголь в первую попавшуюся лужу, потом обмыл его и положил за пазуху.

— На чорта ты его берешь?—удивился Филька,—подумаешь какое добро. У нас на шахтах этого угля ни счесть, ни перечесть. Я его сам добывал.

— А где-ж его добывают?

— Где! Конечно, в земле. Не знаешь что-ли?

— А как же его добывают?

Филька был очень удивлен, что его товарищи не знают такой простой вещи. Ему, работавшему на шахтах, казалось, что все должны знать, как и где добывается каменный уголь.

Когда ребята пришли в свой шалаш, Филька презрительно покрутил в руках кусок перегоревшего угля и начал свой рассказ.

— Ну, вот, слушайте, ребятежь, что я вам расскажу,— начал важно Филька:— Каменный уголь лежит глубоко-глубоко в земле, —сажен на сто-двести, а то бывает и более.

— Врешь,— рассмеялся Павлушка,— как же это человек под землю влезет?

— Дура ты, Павлушка,—презрительно отозвался Филька,— а что-ж ты...

— Да ты не перебивай,—одернул Павлушку Васька.— Рассказывай, Филька.

— Под землю люди через шахту попадают. Выроют колодезь глубокий, глубокий, такой, что если в него глянуть, так дна сроду не увидишь, а над таким колодезем высокую башню строят. Рядом с башней тоже большой кирпичный дом ставят, а в нем машины разные. В башне такой вал устроен, на который канат наматывается, а на этом канате в шахту, в колодезь-то этот, рабочих в большой такой клетке спускают.

— А кто-ж этот вал крутит?

— А вал крутит машина, что в большом доме стоит. Эта-ж машина из шахты по трубам дурной воздух, газ ядовитый, выкачивает, чтобы рабочим дышать внизу легче было.

— А страшно в шахту спускаться?

— Как привыкнешь то ничего, а с непривычки, ребята, страшно. Клетка вниз летит —ух, аж дух захватывает.

— Ну, что-ж, в том колодце и роют уголь? — спросил Васька.

— Не в колодце, голова твоя садовая, а вот как: в стенках колодезя есть отверстия, вроде как большие двери или ворота. Подъедет клетка к этому отверстию и станет. Вот как в это отверстие войдешь,— тут перед тобой и начинается такой длинный, длинный коридор. Идешь, идешь и конца ему как будто нет. А в коридоре тьма, хоть глаз выколи. Такие коридоры штреками называются. От штреков вправо да влево в разные стороны еще штреки тянутся.

— А как же те шпреки не обваливаются?

— Да не шпреки, дурова ты голова, а штреки.

Штреки, штреки, перештреки,—запел Васька, чтобы не забыть этого слова.

Филька улыбнулся:

— Эх, вы, деревня!

— Ага, деревня,—огрызнулся Павлушка,—а хлеб-то, небось, в шахтах из деревни едите!

— А вы в город на поезде ездите, — поезд-то, паровоз-то, каким углем топите? В степи он у вас растет, что ли?

Ребята рассмеялись.

— Друг дружке, значит, пособляем,—решил Васька.

— Непременно,— сказал Филька.—Вот отец-то и говорит, что рабочему без крестьянина, крестьянину без рабочего никак нельзя. Поэтому они вместе заодно и действуют против буржуев да кадетов.

— Так,—сказал Васька, — ну, а как же все-таки эти штреки-то не обваливаются?

— А они подперты бревнами с боков да и сверху. Местами вроде, как деревянные стены; вот они и держат штрек, чтобы он не обвалился. По штрекам рельсы бегут, вроде как на железной дороге, только поуже да поменьше, а по тем рельсам открытые вагончики бегают. В вагончики уголь грузят. Нагрузят это их, посцепляют друг с дружкой, а лошадь везет. На вагончиках-то я и работал, лошадью правил. Погонщиком я назывался.

— Да неужто там и лошади есть?

— Ага. Смирные да тихие. Как попала в шахту лошадка, так значит и до свиданья: пока издохнет, в шахте остается. Обвяжут это лошадь, чтоб ни ногой, ни головой не дергала и спустят в шахту. Не только человек, а и лошадь страшно боится туда спускаться. Помню, раз у нас спустили в шахту коня, а он по дороге со страху взял да и околел.

— Да ну?

— Ей-право. А ты думаешь, что? Ну-ка тебя с непривычки спустить в шахту, так тоже, небось, штанишки-то мокрые будут.

— Ну, да, задаешься ты, Филька.

— Спросите отца, он вам не то еще расскажет. Раз один парень, здоровый, уже лет пятнадцать ему было, впервые в шахту полез. Так понимаете, ребята, доехал он донизу, ему говорят —вставай, а он как сидел в клетке на корточках, так сидит. Ему опять—вставай, а он, хоть бы что, сидит и молчит-Глянули, а он почти не дышит. Насилу в себя привели. Вроде как полоумный стал. Хотели его назад наверх тащить, а он боится к клетке подойти. Насилу уговорили.

—