скрылся враг, и лицо его превратилось в застывшую маску.

— Что-то понял, Наоэ?

— Да, — Наоэ помрачнел еще больше. — Хоть я и не разобрался точно, но… вы заметили, Кагетора-сама? Этот человек, он не просто подселенный.

— Что? — Такая моргнул.

Наоэ снова оглянулся и впился в него пронзительным взглядом:

— Перерожденный.

Такая распахнул глаза. Наоэ печально кивнул и еще раз повернулся к роще. Такая с напряженным лицом уставился туда же.

Да, оншо действительно начали действовать, и двигала ими одна цель — уничтожить перерожденного Мацунагу Хисахидэ.

* * *

— Это еще что значит, Наги? — вопрошала Фудзико, двоюродная бабушка Наги; увидев Чиаки, она аж изменилась в лице. — О чем ты думала, когда привела в дом этого парня? Он же репортер, разве нет? Немедленно выгони его! Не знаю, что он вынюхивает, но здесь не получит ничего!

— Бабушка! Неправда!

— Ради твоего же блага говорю тебе. Как ты могла пригласить чужака, когда на могиле отца еще цветы не завяли? Наги, что это за бесстыдство такое? Хочешь опозорить имя и компанию еще больше, чем уже успела? Выставь его из дома сию же секунду!

«Господи, дай мне сил…»

Смущенный Чиаки сидел на диване в гостиной и прихлебывал красный чай. Хотелось ему или нет, но через дверь он слышал спор Наги и ее родственницы от начала до конца. Того, что услышал Чиаки, было вполне достаточно, чтобы понять, насколько они не в ладу.

«Определенно, мне ее жаль…»

Как только он допил чай, поднялся и собрался тихонько ускользнуть, как дверь распахнулась и появилась Наги. На лице ее виднелись следы слез.

— Бабушка возвращается домой. Я попросила ее уехать.

— Но я…

— Ничего. Я думаю, она сама хотела. Мне и одной будет неплохо.

По ступенькам громко протопали. Они еще услышали, как двоюродная бабушка Наги истерично ругается за хлопнувшей дверью, но вскоре звук мотора растаял в отдалении, и только цикады пели по-прежнему. Дом окутала тишина.

— Но ведь тебе будет тяжело.

— Ни капли, — Наги чуть-чуть улыбнулась. — Одной спокойнее. Я рада, что она уехала, — девушка заметила, что чашка гостя пуста. — Хотите еще чаю?

— А? О да, спасибо.

Молча посмотрев, как Наги осторожно переливает чай из чайника в чашку, Чиаки внезапно позвал:

— Эммм… Наги-сан?

— Да? — девушка подняла глаза.

При виде ее абсолютно невинного лица Чиаки заставил себя проглотить рвущиеся на язык слова. Неужели девочка с таким лицом способна просить Драконьего бога проклясть насмерть ее собственного отчима? Нет, не мог он задать подобный вопрос ей, такой просветленной и бесхитростной. После нескольких секунд тяжелого молчания Наги неуверенно переспросила:

— Что?

— Э, ничего… — отбросив нахлынувшие мысли, Чиаки вздохнул и снова обратился к Наги: — Ты просила у Драконьего бога Сиги исполнения желания, верно? О чем ты молилась?

Рука Наги с чайником замерла:

— О, разве… а разве вы не должны знать?

— А? Ээ… ну…

Конечно, если Наги думала, что Чиаки — слуга Драконьего бога, то с ее стороны вполне естественно предполагать, что он знает, о чем она просила. Чиаки в замешательстве поскреб щеку.

Спас его звонок в дверь.

Хотя Наги казалась озадаченной приходом непрошеного гостя, но отозвалась: «Иду!» и, открыв двери, воскликнула:

— Ямамото-сан!

Чиаки осторожно высунулся из-за двери и выглянул в коридор. Наги беседовала с высоким мужчиной лет тридцати, вероятно, знакомым. Ямамото заметил его.

— Это мой друг Чиаки-сан, — поспешно объяснила Наги.

Встретившись с гостем взглядом, Чиаки вежливо поздоровался, и мужчина, довольно дружелюбный на вид, ответил обходительной улыбкой. После долгого разговора с Наги он приветливо попрощался с обоими и ушел. Когда Ямамото исчез в темноте, Чиаки спросил:

— А кто это был?

В голосе Наги чудилось облегчение:

— Ямамото-сан из компании. Он, правда, секретарь отчима, но заботится обо мне, так что против него я ничего не имею.

Ямамото явно беспокоился за Наги и зашел убедиться, что с ней все в порядке.

— Хмм, — одобрительно промычал Чиаки. — Ладно, может, тогда глотнем еще чаю?

Глава 6: Огненные светлячки

Чиаки остался охранять Наги, а Такая и Наоэ вернулись в гостиницу около восьми вечера. Такая немедленно отправился к себе, бросив, что закажет ужин в номер, и Наоэ не стал его удерживать — понимал, что Такая устал — и тоже ушел в свою комнату.

В районе полуночи, когда Наоэ уже хотел переодеваться и укладываться, в дверь постучали. Он открыл, и на пороге… Наоэ распахнул глаза.

— Кагетора-сама…

И на пороге стоял Такая, который по идее уже должен был видеть десятый сон.

— Прости. Я тебя разбудил?

— Нет…

Такая явно чувствовал себя неловко, он с момент изучал лицо Наоэ, потом опустил взгляд и застенчиво выдавил:

— Можно… я тут немного побуду?

Оглядев номер, он заметил наполовину опустошенную пачку сигарет:

— Ты куришь?

— А, ну да…

— Ясно. Такие, как ты… Я так и думал.

Наоэ никогда не курил в его присутствии. Такая примостился на кровати и поднес ко рту банку пива, которую принес с собой. Наоэ немедленно выхватил банку у него из рук.

— Эй, ты чего?

— Прекратите пить, пожалуйста. А что, если это помешает вашим силам во время миссии?

— Чья бы корова мычала, а? Значит, твои силы курение не отбивает?

Вместо ответа Наоэ открыл холодильник:

— Будете апельсиновый сок?

— Нет, спасибо.

Наоэ вернулся со слабой кривой улыбкой:

— Что с вами?

— Я, как только пришел, сразу лег, но бессонница одолела. Думал, может, пиво поможет, только от него наоборот разгулялся… — Такая прошелся ладонью по волосам.

Наоэ налил в чашку холодной воды из графина и протянул Такае. Тот привалился к стене и вздохнул:

— Знаешь, вот думаю об этой девочке, Наги, и заснуть не могу. Ей, наверное, примерно столько, сколько Мие, моей сестре.

— …

— У меня тоже семейка еще та, так что я ее немного понимаю. Так у меня хоть Мия есть, вот я и не один. А у нее… — Такая, опустив глаза, запнулся: — А у нее… никого.

— … — Наоэ взглянул на Такаю. — Вы и правда добрый.

— Д-да нет… в смысле… просто…

— Это в вас меня иногда и беспокоит — способность сопереживать.

Такая вскинул голову:

— Ты беспокоишься… за меня?

— Ваша доброта склоняет вас к самопожертвованию. Вы с головой бросаетесь драться за тех, кто вам дорог, хотя знаете, что без ран не обойдется, и смотреть, как вы заставляете себя улыбаться, чтобы спрятать боль… это для меня… — Наоэ потупился. — Это для меня невыносимо.

— Наоэ…

Такая вытаращился на него, а Наоэ мягко усмехнулся:

— Я защищу вас. И чтобы сделать это, я защищу