только вопрос времени, прежде чем что-то хорошее просочится или плохое окажется на пути.

Ничто никогда не даётся бесплатно, но и ничто не бывает незаслуженным.

Лили Инь в этом сценарии. Она в темноте, борется с болью. Она не видит, что Янь вот-вот придёт. Она не видит, потому что её мир серый и туманный.

Так что, если есть шанс, что я могу быть её светом, сияющим в темноте, что я могу быть Янь для её Инь, я должен попытаться.

Но я не приму, чтобы кто-то вот так просто отказывался от своей жизни. Не без попытки помочь.

Лили может не понадобиться моя помощь. Чёрт, она может даже подумать, что я сумасшедший из-за своей заботы. Я знаю, что это не моё дело. Но я не могу просто позволить ей пройти через это. Кто-то должен показать ей, чего ей не хватает.

Мне посчастливилось никогда не сталкиваться с тем, с чем сталкивается Лили. Я никогда не пойму, каково это — чувствовать то, что чувствует она. Каково это — с нетерпением ждать дня своей смерти.

Но я могу помочь ей избавиться от страданий.

Я заезжаю на парковку общежития и выключаю двигатель машины. Даже если Лили не хочет говорить со мной, я ни за что не позволю ей быть сегодня одной. Или в любой день, пока она не согласится на моё предложение. Или вообще не важно.

— Открой дверь, — требует она, пытаясь выйти. Но я не открываю. Двери останутся запертыми. По крайней мере, пока она не согласится. — Ради Бога, Колин. Открой.

— Четырнадцать дней, Лили. Дай мне четырнадцать дней. Это всё, что я прошу.

Лили тяжело вздыхает и падает на своё место. Она не смотрит на меня и даже не говорит со мной. Она просто смотрит на вход в здание, которое находится перед нами.

Она нервно теребит пальцами. Я предполагаю, что это означает, что она чувствует себя либо неуютно, либо нервничает. Я видел, как она делала то же самое в доме моих родителей, когда моя мать задавала ей вопросы.

— Разве тебе есть что терять? — спрашиваю я. — Ты хочешь умереть. Какая разница, если ты дашь мне две недели, чтобы попытаться заставить тебя передумать? Или я тебя уговорю, или ты умрёшь. Но тогда твой разум останется прежним, но, по крайней мере, ты будешь знать, что хорошо провела время перед смертью.

— Кто сказал, что я буду хорошо проводить время? — Её руки сжимаются в кулаки. — Я не из тех, кто стремится к успеху, Колин. У меня нет сил выходить из дома каждый божий день. И, кроме того, я дала себе две недели, чтобы прожить. Это было четыре дня назад.

— Дай мне десять дней. Я справлюсь с этим.

Красивые зелёные глаза смотрят на меня в ответ, и в них есть что-то безумное. Что-то, что кричит мне, чтобы я оставил её в покое. Но я не могу.

— Мне нужен выходной, Колин. Иногда даже простое посещение занятий становится для меня непосильным испытанием. Представь, что сделали бы со мной десять дней постоянных встреч с кем-то, кто мне даже не нравится, — говорит она. — Это было бы неподходящее время, это было бы пыткой.

— Тогда дай мне девять дней. У тебя будет лишний день, чтобы утопиться в собственной печали в последний день.

Лили смотрит в окно, прислонив голову к стеклу и тяжело вздыхая.

— Я даже не знаю тебя, Колин, — говорит она после минуты молчания. — Откуда мне знать, что ты не хочешь меня убить?

— Ну, если бы я хотел убить тебя, я не думаю, что ты бы злилась на меня. В конце концов, ты ведь хочешь умереть, не так ли? — Это вызывает у меня ироничный смех.

У Лили прекрасный смех. Наверное, один из самых искренних и сладких смехов, который я когда-либо слышал. Он не слишком пронзительный, не слишком низкий, и в нём также нет фальши. Если она смеётся, то смеётся искренне.

Конечно, Лили притворно улыбается, но кто этого не делает? Как бы она ни старалась изобразить улыбку, ей не удаётся изобразить искренний смех.

А у неё он милый и очаровательный.

— И, кроме того, когда ты садишься в самолёт, ты тоже не знаешь пилота, но все же доверяешь ему свою жизнь, не так ли? — она кивает. Когда ты садишься в автобус, чтобы куда-то поехать, ты не знаешь водителя, но всё же отдаёшь свою жизнь в его руки и надеешься, что доберёшься до места назначения, не попав в аварию, верно? — ещё один кивок. — Тебе не обязательно знать меня, чтобы доверять мне.

— Колин, — выдыхает она, произнося моё имя. — Почему ты хочешь это сделать?

— Я даже прослежу, чтобы все получили свои письма, когда ты все-таки умрёшь, — предлагаю я, игнорируя её вопрос. — Просто дай мне эти девять дней, Лилибаг. Тебе нечего терять.

— У меня есть девять дней, которые я могу потерять, — возражает она.

— Неправильно, — не соглашаюсь я с её возражением. — Ты бы ничего не делала, только записывала бы что-то в своей книге о самоубийстве….

— Я назвала это «моё безжизненное путешествие 101», — поправляет она, прерывая меня.

— Отлично. Ты бы только писала в своём «безжизненном путешествии 101», кстати, дурацкое название, и смеялась бы над какими — то грязными комедиями.

— Неправильно, — насмехнулась она надо мной. — Я бы плакала перед драмами и ела пинту мороженого.

— То же самое.

Лили прищуривается, глядя на меня. Ей нужно немного подумать, прежде чем выпустить стон.

— Хорошо. У тебя есть девять дней. Восемь, потому что я считаю, что сегодня первый день.

— Я справлюсь. — Я открываю машину и выхожу из неё. Лили делает то же самое.

Честно говоря, я был бы рад, если бы она позволила мне открыть для неё дверь, но всему своё время.

Теперь мне нужно всего лишь найти девять удивительных занятий, чтобы провести их с Лили. Это не должно быть слишком сложно.

Я просто надеюсь, что мой отец не решит добавить ещё больше тренировок в моё расписание. Если бы это зависело от него, у него была бы команда на арене с понедельника по воскресенье всё свободное время. К счастью, школа говорит — нет.

Я следую за Лили в её комнату в общежитии. Она не очень рада, что я остаюсь, но мне плевать.

— И чем ты хочешь здесь заняться? — Лили плюхается на свою кровать, освобождает мне немного места, просто бросая книги и бумаги на пол. — Прости, нет сил прибираться.

Хотя она утверждает, что в её