Крайним справа вполоборота ко мне стоял человек с головою птицы, белоснежные чаячьи перья отливали матово-серебристым светом и излучали мягкое сияние. Я заметил жёлтый, будто бы сделанный из старого рога клюв и круглый чёрный глаз, немигающе смотревший на меня.

Они заговорили со мною, как мне показалось, все одновременно. Я не мог разобрать ни слова, потому что скорость их речи была фантастически высокой, как будто аудиозапись воспроизводилась на повышенной скорости. Слова сливались в единый поток, состоящий из свиста, пощёлкивания, рычания, который моё сознание воспринять не могло.

Видимо, поняв это, человек-чайка сделал перед своим телом кругообразное движение рукой, и передо мной, как на экране, возник образ залитого ярким летним солнцем обширного горного плато, северным ограничением которого служила широкая светло-голубая лента реки. Всмотревшись, я увидел, что река эта сливается с другой рекой, а в месте их слияния стоит небольшой город. Редкие деревья росли только в пойме реки и в городе, а на самом плато раскинулась степь, покрытая невысокой зелёной травой, кое-где эта трава уже пожелтела от невыносимой жары. Человек-птица указал мне на эту местность, прокричав что-то высоким гортанным голосом.

Глаза всех троих пристально и призывно смотрели на меня, гипнотически сияя в полумраке. Я наконец-то осознал абсурдность происходящего и захохотал как одержимый. Видения стали бледнеть, а трое полулюдейполуживотных — словно уменьшаться в размерах и удаляться всё дальше и дальше, пока, наконец, свет в моих глазах не померк…

— И вот я приехал сюда, — закончил я и, совершенно уже опустошённый, сел на деревянный стул с прямой спинкой, стоявший возле стола.

Седой человек, абсолютно неподвижно сидевший передо мной, глядел сквозь меня, и взгляд его уже не был тем похожим на острый клинок взглядом, каким он мне казался вначале. Сейчас он окутывал меня мягким покрывалом, проходил сквозь моё сердце как неиссякаемый тёплый поток. Поток этот создал нечто подобное защитному кокону вокруг моего тела, так что я ощущал себя надёжно защищённым.

Воздух в помещении, казалось, вибрировал, как во время жары, сияя собственным светом, подобным свету ламп, в которых светится под воздействием электричества инертный газ. Глядеть на мир сквозь тёплый вибрирующий золотистый поток доставляло настоящее удовольствие, все предметы вокруг казались дружелюбными: как живые, они «смотрели» на меня. Висевший на стене справа от меня украшенный широкими цветными лентами материи, сделанный из светло-коричневой шкуры шаманский бубен, казалось, увеличивался и уменьшался в размерах в такт с ударами моего пульса, холодный пот мне больше не мешал.

Мне показалось, прошёл целый час, пока я сидел недвижимо в ожидании ответа. Ни одна мысль не нарушила безмолвия, только странный звенящий звук, похожий на женский голос, «держащий» одну высокую ноту, звучал в моей голове.

Наконец, седой человек взглянул мне прямо в глаза и сказал негромко, но твёрдо:

— Ты наш человек…

Я не знал, что ответить и просто сидел на стуле, выпрямившись, как палка. Он же продолжил:

— Только шаманы видят такие сны, но ты не шаман. Пока не шаман. Ты должен выполнить то, что предначертано тебе судьбой, иначе добра не жди. Если же ты сделаешь то, что от тебя требуется, то сможешь пройти дальше. Я направлю тебя… Ты должен пойти вот в это место…

И он мне подробно объяснил, куда и к кому я должен пойти, после чего сказал мне всего лишь несколько фраз и написал на небольшом листке бумаги несколько слов, вручив мне его со словами прощания:

— Если ты веришь по-настоящему, то непременно найдёшь настоящее.

Медленно передвигаясь и стараясь не разрушить золотистый поток, я вышел во двор. Сидевшие на крылечке люди не обратили на меня внимания, беспокоясь о решении своих проблем и заглядывая в комнату, кто-то из них сразу же прошёл внутрь. Каменные воины в тени дома смотрели прямо перед собой, в их глазах я прочёл теперь лишь равнодушие.

Распахнув скрипучую деревянную калитку, я вышел на улицу, по которой шли люди, по проезжей части неслись автомобили. Всё это вокруг казалось совершенно нереальным, я чувствовал себя автономной частицей, на которую не могут оказать воздействия никакие силы мира. И действительно, люди проходили вплотную ко мне, почти задевая меня плечами, словно бы совсем меня не замечая, мерцающий тёплый кокон, окутывавший моё тело, как будто отводил их в сторону. Даже малейший ветерок не касался лица, хотя я ясно видел, что кроны больших тополей раскачиваются от ветра.

Через час я нашёл необходимый мне дом — обычный частный дом на дальней окраине города. Четырёхскатная пирамидоподобная крыша дома была покрыта серым шифером, венцы сложены из толстых потемневших сосновых брёвен, а фронтальную часть дома отделял от проезжей части маленький палисадник, в котором росли цветы.

Я позвонил в электрический звонок, прикреплённый к покосившемуся столбу высоких дощатых ворот, отгораживающих двор от улицы. Довольно долго никто мне не открывал, слышно было, как во дворе заливалась лаем собака, судя по голосу — небольших размеров. Я уже почти потерял надежду, что мне откроют, как высокая калитка медленно отворилась, и из неё выглянула немолодая полная женщина, одетая в национальный тувинский халат, в руках она держала длинную курительную трубку. Путая русские слова с тувинскими, она сказала мне, что человек, которого я ищу, уехал на несколько дней, а может быть даже — недель в один из районов, которые здесь называются кожууны.

— Да, да! Уехал, уехал в кожуун. Хочешь — жди его, хочешь — езжай туда сам.

На записку, которую я ей протягивал, она даже не взглянула.

Я побрёл назад к набережной, словно бы даже не очень расстроившись оттого, что не застал того человека дома, почему-то я был уверен, что всё делаю верно. Тёплый окутывающий кокон по-прежнему был со мной, воздух вокруг меня вибрировал, мерцая с определённой частотой, я исследовал его, как учёные-физики исследуют свойства плазмы. Мне стало интересно, что произойдёт, если я, находясь под защитой потока, встану на центральной улице города прямо посреди людской толпы. Полуприкрыв глаза и идя скорым шагом, я нёс с собой это чувство полноты и защищённости.

Свернув за угол двухэтажного деревянного дома и выйдя на центральную улицу, я сразу же налетел на человека, шедшего мне навстречу. От столкновения наших лбов раздался звон, из моих глаз полетели разноцветные искры. Схватившись за лоб, я увидел, что человек, с которым я столкнулся, упал на землю от удара. С извинениями я нагнулся, чтобы подать ему руку и помочь встать, и обнаружил, что это была молодая