Владимир, видя, как всадники попятились, выпрямился,чувствуя, что пришел его смертный час. Внезапно он услышал далеко в небесаххриплый, зовущий на бой и подвиги звук боевого рога. Кровь вскипела, он крикнулгромко и страшно:

– Давай!.. Но ты ромей, а значит, не воин, а торгаш.Прикинь как торгаш: не дорого ли придется платить за мою голову, когда сюдапридут войска моего отца, неистового Святослава, уничтожая все на пути, сжигаягорода, вытаптывая посевы, уводя сотни тысяч ромеев в полон? Не дорого либудет, если ваши крепости рухнут в пыль, когда ваш император в страхе запретсяв этом городе, на ворота которого мой дед уже прибивал свой щит? Если эта цена,торгаш, не покажется слишком велика, то натягивайте луки, трусы!

Начальник стражи сказал глухо:

– Юный росич нам грозит!.. Принцесса, позволь…

Владимир встретился с глазами принцессы, и у него стало сухово рту. Долгое время они неотрывно смотрели друг на друга. Такого нежного лицаон не видел даже во сне, в неясных грезах, а глаза у нее были огромные,понимающие, смотрящие прямо в душу. Он уже понял, что она увидела и понялабольше и лучше стражей, сильных и тупых воинов, и что даже сейчас, в своемдетском возрасте, умеет владеть собой… даже лучше, чем он, она умеетзаглядывать в будущее, как подобает наследнице великой империи, слово которойвесит очень много.

Она наконец оторвала взгляд от его юного лица, варварскимужественного и даже красивого особой дикой красотой, свойственнойнеприрученным животным, проговорила презрительно:

– В путь!.. Слишком много чести для варвара, Войдан,чтобы с ним даже разговаривали. Ты готов поднять меч на червя? Тогда тебепридется купить новый, а этот выбросить как оскверненный. Что с того, что непал на колени? Ведь не заставляешь же кланяться мне каждую бродячую собаку иликошку, и того более – букашку? Законы наши для людей! А варвар – не человек.

Носилки приподнялись, всадники выровняли строй и поехали пообеим сторонам. Начальник стражи покосился на дерзкого и – Владимир дажевздрогнул – подмигнул. Передовая группа унеслась вперед с кличем: «ПринцессаАнна! Принцесса Анна! Дорогу принцессе Анне!»

А он остался на улице, опираясь спиной о стену. Ногидрожали, едва не опустился на землю. Сердце стучало так, будто хотело выломатьребра и броситься на обидчиков. Он сам не понимал, почему пришел в такуюярость. Почему наплел про Святослава – тот и пальцем не шелохнет, чтобы помочь– про князя Олега, который никогда не был ему дедом. Или те обиды, что терпиттам, невыносимы здесь?

– Я отомщу, – произнес он свирепо и, не попадая вножны, кое-как убрал меч и нож. – Я покажу!.. Они узнают!

Еще не знал, что каждый ребенок в бессилии кричит это послекаждой большой обиды. А в детстве все обиды – огромные и невыносимые. Дажесмертельные.

Не все запоминаются. Но рубцы оставляют.

Их провели по улице между роскошнейшим ипподромом – здесьстен не углядеть за множеством статуй из драгоценного мрамора – и простосказочным садом. Дальше виднелся большой императорский дворец.

Владимир слышал изумленное аханье то справа, то слева. Оншел, стискивая зубы, стараясь во всем подражать Добрыне. Дворец былбелоснежным, от него веяло чистотой и свежестью. И настолько огромен, что,казалось, под его крышей можно разместить весь Киев. Огромных колонн изфригийского мрамора было не меньше, чем березок в днепровских лесах.

Но белые колонны, в отличие от березок, были в три обхвата,гладкие и без единого пятнышка, они вздымались на немыслимую высоту, тамкрасиво изгибались портики. Колонны были украшены золотом, серебром, глазаразбегались от цветного мрамора, порфира, живописи, изумительной мозаики.

Их вели по широкой дорожке к главному входу, а по обестороны благоухали деревья с невиданными цветами. Владимир потрясенно понял,что многие деревья не настоящие! Их листья цвета осени не шелестят, а слегкапозванивают, ибо из чистого золота!

Между деревьями сидели огромные, отлитые из золота львы. Онистрашно рычали, смотрели на проходящего Владимира рубиновыми глазами,поворачивали за ним голову, свирепо били по земле золотыми хвостами. Кромкадорожки к дворцу была выложена блестящими массивными плитками из серебра.

В саду шелестели фонтаны. Красиво изогнутые струиподнимались выше вершин деревьев. Владимир чувствовал на лице тончайшую водянуюпыль. Над головой пролетали яркие сказочные птицы.

Принцесса Анна с подругой тайком рассматривали с балюстрадынеспешно шествующих через сад русов. Обе прыскали со смеха: эти грузные важныемужчины так потешно и пугливо шарахаются в стороны, когда над головой пролетаетпопугай с криком «Слава базилевсу!» или когда навстречу выскакивают обезьяны ивыпрашивают сладости!

Когда на дорожке, посыпанной золотистым песком, появилсяюный варвар, что не преклонил колени, она впилась в него взглядом. Вдруг ейстало тревожно. Вспомнила подслушанные разговоры отца, его василиков, высшихчиновников. Над империей уже столетие сгущается туча, с каждым годом молниибьют страшнее, а гром гремит громче. Империя будет разрушена, все понимали. Какбыл захвачен и разрушен Рим германцами, так Константинополь будет разрушенрусами. Их походы становятся все разрушительнее, беспощаднее. Это был мощныйнатиск, в результате которого в самом Константинополе как грибы вырастают целыекварталы русов. Силой и нажимом росские князья добивались привилегий и льготдля своих купцов и товаров. Вообще Восточно-Римская империя на треть уже заселенавторгающимися славянами. Славяне заняли важнейшие посты в армии, в управлениистраной, они становились императорами, они вершили суды и творили историю своейновой родины. Жители империи еще называли себя греками, хотя уже говорили насмеси славянского с остатками греческого, половина на половину, а историки,любившие точность, называют их новогреками, в отличие от настоящих греков,населявших ту Грецию, прежнюю, Элладу. Но худшие для империи из славян были те,кто попал под власть русов и болгар. И те и другие редко шли на службу, анеприкрытой целью русов и их Киевской Руси было захватить Константинополь исделать его стольным градом своей молодой и быстро растущей империи, которуюони еще просто не догадываются именовать империей.

Да, здесь о скором падении Константинополя знают от мала довелика. Тень обреченности витает над каждым. Все знают, что именно росы возьмути разрушат город. И что роковой час уже близок. А каким город будет уже под ихвластью, этого не мог предсказать никто.

Этот молодой варвар, еще мальчик, нет, уже юноша, идетспокойно, не удостаивая взглядом диковинные цветы, привезенные ее отцом, дедом,прадедом из дальних стран Востока. Не заинтересовался крохотной обезьянкой,размером с ладонь, но удивительной копией человека – как сказал митрополит,жалкой попыткой Сатаны тоже создать своего человека, и когда испуганныйбазилевс хотел было истребить всех обезьян, как создание рук врага родачеловеческого, просвещенный митрополит удержал, сказал назидательно, что пустьживут и служат примером, как далеко Сатане до Создателя.