– Ну, допустим… еще один представитель династии Демидовых. Это кто, брат аль дядя?

Я вывела соответствующую страничку.

– Брат Иринин, – с непонятной нежностью сообщила Ленка, – старший.

Я мельком глянула на нее и несколько удивилась. Моя подруга, при всех своих странностях, все-таки дама со вкусом, все предыдущие ее избранники отличались как минимум презентабельным внешним видом.

А тут перед нами имело место явление исключительно утилитарное и недекоративное, на всех фото – в каких-то тельниках и хоккейных свитерах, антураж соответствующий: шашлыки, сосиски, резиновые сапоги и пиво-пиво-пиво. Возможно, если его поймать, почистить и побрить, открылась бы какая-то иная картина. Пока же я видела нечто заросшее диким волосом чуть ли не под глаза, постоянно с сигаретой в зубах – причем даже не нормальная сигарета, а, как я заметила с немалым удивлением, без фильтра, чуть ли не самокрутка. Лицо тоже, мягко говоря, не успешного управленца: костистое, скуластое, губы толстые, подбородок выпирает, волосы на голове торчат как щетка, лишь на лоб спускаются курьезным мысом, к лохматым нависающим бровям. Как и у сестры, глаза хороши – чуть раскосые, как у кота, удивительно зеленые, в густых длинных ресницах. Однако в его случае одни глаза – это хорошо, но крайне мало.

Мне при взгляде на него пришел на ум то ли дядюшка Ау, то ли чудище лесное из сказки про «Аленький цветочек». Однако, глянув на Ленку, я с немалым удивлением узрела, что от созерцания этого индивида она не только не приходила в ужас, но получала удовольствие.

– А что тут говорить? – проворковала она. – И так все видно. Демидов. Матвей. Добродушный русский богатырь.

Я уточнила, чисто на всякий случай:

– Этот шнауцер?

– Какой он тебе шнауцер? – воспротивилась она. – Никакой не… серьезный, хороший парень! Старается. Между прочим, он грант на обучение получил, стало быть, и небесталанный, и предприимчивый, знает, где всякие ходы-выходы. И ответственный!

– И в чем это проявляется? – осведомилась я, сатирически подняв бровь.

– Он старше всех в группе, и его уже назначили старостой, но он ответственно пошел в деканат и ответственно повинился: мол, не всегда смогу присутствовать, работать надо.

– Вот как. Надежный парень, а?

– А вот представь себе, – почему-то колко ответила Ленка, – руками работает, делом занимается. У него крестьянское фермерское хозяйство или автосервис…

– Да, легко перепутать, – хихикнула я.

– Ну что ты все смеешься-то? – возмутилась подруга. – Допустим, сельхозтехнику парень ремонтирует или нечто вроде. Он мне, между прочим, однажды кролика преподнес и ни копейки не взял – отличный кролик, нежный, жирный, чистенький. Не можешь представить, что не все фигней всю жизнь маются?

Я подозрительно поинтересовалась:

– Ты чего это завелась? Грядет импортозамещение? Французы разочаровали?

Ленка глянула довольно мрачно:

– С твоей стороны свинство.

Пришлось уверять в любви, дружбе и подливать еще.

– Ладно. А в смысле мозгов как он?

– Ну как. Конечно, до сестрицы далековато, но соображает. Не быстро, но соображает. По-русски тоже говорит гладко, грамотно, словарный запас вполне богатый. Если ты это имеешь в виду.

– Вот так вот, – пробормотала я, припоминая его комментарии, – в целом вот такой прямой и без заусенцев?

– Абсолютно, – твердо заявила Ленка, – положительный парень. Даже мужчина, так точнее. Не исключено, что Вознесенский и рад был бы свинтить от Ирины, да братца побаивается.

– Ну хорошо, хорошо, оставим твоего явного фаворита.

– Ты опять? – насупилась подруга.

Я заверила, что нет, даже не думала об этом.

– Давай по девочкам закончим? Хотелось бы вот по этому поводу услышать твое компетентное мнение.

Майя Ковач. Сразу скажу, мне эта девушка почему-то очень пришлась по душе. Не могу понять почему. Характер этой светлой шатенки, почти блондинки, читался, что называется, по картинке: внимательные ореховые глаза с небольшим прищуром, крупноватый, но изящный нос с чуть заметной горбинкой, немного выдающиеся подборок и нижняя губа. Исключительная красавица с умом и характером.

Чем-то они с Ольгой были похожи, но у Майи на лице отображалось то, что напрочь отсутствовало у Еккельн: спокойствие и здравый смысл.

– А, эта. Да, серьезная девица, – после паузы протянула Ленка, – сербка из Косова. Славная девушка, только чересчур серьезная, очень редко улыбается. Великолепно учится, автоматы ей ставлю, но она аккуратно все занятия посещает. И, знаешь ли, свои знания и таланты держит при себе.

– Это как?

– У нее французский идеальный – это я слышу, коллега утверждает, что и английский. Однажды – случайно, конечно – я слышала, как она на немецком по телефону шпарит. До кучи она еще разрядница по шахматам и капитан волейбольной команды. Мастер спорта.

Я одобрила:

– Разносторонняя личность. Ну, и на закусон – самый экзотичный персонаж? Та-дам.

И снова, к моему немалому изумлению, личность Рамзана Ленку и не поразила, и не впечатлила, и не вызвала ровным счетом никаких эмоций.

– А-а-а, конечно, знаю. Так и ты его наверняка знаешь.

– Я-то откуда?!

Присмотревшись повнимательнее, я так ничего особо знакомого в этой личности не увидела. Сухой, мускулистый, шея толстая, с характерными «парусами». Глаза светлые, нос крупный, нависающий. Уши крепко прижаты к черепу. Красиво очерченный рот, губы разве что тонкие. Волосы темные, аккуратная борода, усов нет и под нижней губой – лысое место, что придает всей физиономии экзотическое выражение.

– Нет, не знаю, – возразила я, – а кто это?

– Да ну что ты, не узнаешь? Это же сын Исламова, Хусаина Адиевича. Не помнишь такого? Ты тогда как раз из прокуратуры сбежала, когда он прибыл. Он был личный враг Дудаева, если я ничего не путаю.

– Ах вот оно что, – после такой вводной потихоньку стало проясняться.

И в самом деле, нечто похожее на героического Хусаина в юноше было.

– Ну, оставим его семейство. Сам-то по себе он что представляет?

– А ничего.

– То есть как?

– Ну вот так. С его акцентом во французском точно делать нечего, письменно еще куда ни шло, а как до говорения доходит – то хоть святых выноси, и вообще…

Я умоляюще подняла руку:

– Стой, стой, остановись. Я