Тут я задумалась:

– Мне стало лучше… после. Но…

– Вот видишь!

– Но, Рубен, зачем же она…

– Я успею сказать тебе только одну вещь, Стина. Пока сестра Эмерентия здесь, в санатории «Малиновый холм», ничего плохого с тобой не случится. Понимаешь?

– Да, но…

– А сейчас я должен идти. Спокойной ночи!

– Рубен! Ты на самом деле существуешь?

Ответа не прозвучало. Я снова осталась одна в палате, и я не слышала, чтобы дверь открывалась или закрывалась.

Пошёл снег. Однажды утром, когда я проснулась, вид за окном почти ослепил меня. Небо было белое, кроны деревьев белые, и всё озеро засыпано снегом. Красиво, но мне почему-то стало грустно.

Я подумала о своих домашних. Интересно, на Шёмансгатан тоже выпал снег? Тогда его сгребут в большую кучу посреди двора, дети будут залезать на неё и рыть в ней тоннели и гроты.

Однажды я победила и Улле, и Эдит, и сильного Рольфа из соседнего подъезда в игре «Царь горы»! Мне тогда было всего шесть лет, и я до сих пор не понимаю, как это получилось. Но каким-то образом Рольф потерял равновесие и увлёк за собой Улле, а Эдит настолько растерялась, что столкнуть её вниз оказалось проще простого. Никогда не забуду, как я стояла на самом верху снежной кучи, а остальные дети кричали: «Стина выиграла! Стина царь горы!» А внизу на земле со смущёнными лицами лежали кучей Улле, Эдит и Ральф.

Я написала домой уже четыре письма, но не получила в ответ ни строчки, хотя каждый раз аккуратно выводила на конверте адрес санатория. Наверное, всё именно так, как я и подозревала. Они совсем забыли меня. Ну что ж, так будет лучше.

И мне всё труднее вспомнить, как выглядит матушка. Я часто смотрю на фотографию отца и матери, но матушка на ней очень молодая и серьёзная. Совсем не такая, какой она была, когда сидела у печи и вязала мне кофту. Но сколько бы я ни закрывала глаза, пытаясь сосредоточиться, увидеть перед собой её лицо я не могла, и от этого мне становилось очень грустно.

Уже какое-то время моё состояние не улучшалось и не ухудшалось. Во всяком случае, свежий воздух «Малинового холма» не произвёл на меня чудодейственного эффекта, и временами я надеялась, что меня отправят обратно домой. С другой стороны, я опасалась, что дома вовсе не обрадуются моему возвращению – учитывая мой кашель и заразность болезни.

Улица Шёмансгатан казалась теперь такой далёкой – словно из другой жизни. Может быть, моя настоящая жизнь здесь, в «Малиновом холме»?

Что-то я совсем запуталась. Так я больна или здорова? Сестра Эмерентия добрая или злая? Где прячется Рубен? И что имела в виду ведьма, когда предупреждала меня? Это доктор Функ собирается затащить меня в восточный флигель и воткнуть в меня огромный шприц с газом? Фу, какой ужас!

Из-за выпавшего снега все пациенты остались в здании. Мне пришлось довольствоваться тем, что я залезла на подоконник и выглянула наружу. Прошло немало времени, прежде чем я увидела живого человека – это была госпожа Хагман, катившаяся вниз к докторской вилле на финских санях.

Кататься на таких санях невероятно весело! У одной соседки на нашей улице есть такие, но мне довелось покататься всего один раз. Мы с Эдит менялись: сидели и стояли по очереди. У Эдит ноги сильнее, чем у меня, она разогналась так, что я думала, мне ветром оторвёт уши. К счастью, уши остались целы, но как чудесно щекотало в животе!

Вот повезло госпоже Хагман, что у неё есть собственные финские сани.

Чуть позднее на холм взобралась телега со снегоуборочным прицепом, которую тащили две большие коричневые лошади. А ещё я увидела кое-что, что меня очень порадовало. На козлах рядом с кучером сидела девочка, которая заметила меня в окне и помахала рукой. Это была Кристина. Я помахала ей в ответ, от души надеясь, что она поднимется и зайдёт ко мне в гости.

Несколько часов я ждала Кристину в надежде услышать грохот ведра, когда она приблизится к палате. В ожидании я немного задремала и сквозь сон услышала, что кто-то едет на лифте. Грохот и скрежет доносились даже сюда, в четырнадцатое отделение.

Наконец появилась Кристина, вспотевшая и раскрасневшаяся. По её словам, она уже помыла полы во всем санатории.

– Этажом ниже лежит ещё одна девочка, ты знаешь? – весело спросила Кристина, протирая тряпкой пол под моей кроватью.

– Нет, я не знала!

– Выглядит она очень плохо. Её привезли несколько часов назад на большом красивом автомобиле. Поэтому моего отца так срочно вызвали сюда – расчистить дорогу до крыльца, чтобы машина могла проехать…

– Ту девочку, случайно, зовут не Эсмеральда?

– Может быть. Я ведь не из тех, кто подслушивает.

«Да уж, конечно», – подумала я. Кристина как раз из тех, кто подслушивает, и я этому очень рада, потому что она знает массу интересных вещей. Но и мне кое-что известно.

– У Эсмеральды больное сердце, – произнесла я с важным видом и почувствовала себя очень довольной, когда заметила, как оживилась Кристина.

– Правда? Тогда что она делает в санатории «Малиновый холм»? Ведь здесь лечат только тех, у кого больные лёгкие.

– Да, это очень странно, – согласилась я, – но у неё больное сердце. Она сама мне рассказывала.

– Да уж, выглядит она очень плохо, бедняжка.

Я подумала: знает ли Эсмеральда, что скоро умрёт? И успела ли она привыкнуть к этой мысли так же, как я?

– Ой, мне надо поменять воду, – выпалила Кристина. – Сейчас вернусь! – Она уволокла свои вёдра с плещущейся грязной водой, а к двери приставила стул, чтобы та не закрывалась. Я услышала, как она с грохотом удаляется по коридору.

А вскоре услышала и кое-что ещё – это были шаги и голоса. К моей палате приближались мужчина и женщина. Они разговаривали тихо, шипя друг на друга и явно злясь. Слов я не могла разобрать, но тут женщина повысила голос, и я поняла, что это сестра Эмерентия. Никогда раньше я не слышала, чтобы она говорила с таким возмущением – ведь она всегда такая строгая и сдержанная. Сейчас же она почти кричала.

– С этим я категорически не могу мириться! – заявила она. – Это преступление! Просто зверство!

Мужской голос ответил ей что-то, чего я не расслышала.

– Я вас предупредила. Не вижу иного выхода, кроме как немедленно обратиться в полицию! – воскликнула сестра Эмерентия. Их шаги стали удаляться – похоже, сестра Эмерентия и неизвестный мужчина пошли обратно к лестнице.