наклонился, чтобы рассмотреть поближе. На экране мессенджера была фотография профиля отца. Отношения у нас в семье не настолько теплые, чтобы целыми днями обмениваться сообщениями. Если я кому-то и писал, так это маме. Поэтому даже не знал, что отец сменил фотографию.

На фото отец обнимал незнакомого мне ребенка и радостно улыбался.

– Кто это?

– Я и сама не знала, пока не спросила. Это внучка дяди Ёнбока. Так вот зачем же он, по-твоему, такие снимки с чужими детьми-то выставляет?

– …

– Может, чтобы другие смотрели и думали, что это его внуки?

– Ничего себе…

С одной стороны, смешно, а с другой – при мысли о том, что речь шла о моем отце, улыбаться как-то не получалось.

– Отец твой, если в голову себе что вобьет, то уж всё, с концами. Может, и ничего страшного в том, что внуков у него нет, но такой уж у него нрав.

– Ох…

– Да еще и анализы эти. Ты уж пойми его…

– Ладно.

– Так вот, я к чему. Если у тебя сейчас никого нет, может, встретишься с той девушкой? Просто чтобы отец твой смягчился, – сказала мама, приглядываясь к выражению моего лица.

Вот блин! Мне в самом деле хотелось отказать, но, когда я представил истерику отца и страдания, которые она принесет маме, удержаться не смог.

– Честно говоря, я не хотел пока говорить – время еще не пришло, но вообще я кое с кем встречаюсь. Только отцу ничего не говори, ладно?

– Правда?

– Да, но… Да, да.

Я не успел договорить, а мама уже сияла. От улыбки даже морщины на ее лице расправились, словно кто-то натянул на нем кожу. Давно я не видел ее такой радостной. Наверное, последний раз она так улыбалась, когда меня приняли на работу.

– Поняла! Отца я как-нибудь заболтаю. А ты уж постарайся, пожалуйста, сынок!

Напряженная беседа закончилась мамиными одобрением и поддержкой. А я лег в постель в совершенно непонятном настроении.

В конце концов мама проболталась. Рассказала отцу, что у меня появилась девушка. Самая – во всех отношениях – странная (называть ее безрассудной было бы некрасиво с моей стороны) девушка. Даже мне-то с ней трудно, а каково будет родителям – и подумать страшно. Самое разумное теперь – попытаться хотя бы немного изменить ее в нужном мне ключе, а если не получится, то расстаться. Этого требовала действительность. Проблема только в том, что ни того ни другого не выходило.

В этом беспокойном настроении я достал телефон, чтобы посмотреть на «Ютьюбе» смешные видео, и лишь тогда заметил сообщение, которое она отправила довольно давно:

«Я только добралась до дома. Отдыхаешь?

Я устала, поэтому сегодня ложусь пораньше. Спокойной ночи».

Сообщение было хорошее, но мне вдруг стало неприятно. Упорство, с которым она старалась продемонстрировать, что я ей не нравлюсь, – хотя я ей, очевидно, нравился – очень раздражало. Может, хватит уже? Я же не запрещаю ходить ей на ее митинги. Не порвал ее футболку с надписью «Феминизм». И в том, как она увлечена работой, есть свое очарование, и разговаривать с ней интересно, и, когда мы проводим время вместе, мне комфортно и весело, и лицо у нее красивое, и в сексе она активная… Все хорошо. Если б не этот чертов феминизм! Все из-за него. Только это в ней подправить – и все получится… Но сколько еще я должен терпеть?

В этих раздумьях я промучился до самой осени.

Я отправился в незапланированную поездку за город с ночевкой. Хотелось бы сказать, что мы с ней ездили полюбоваться осенними деревьями, но нет – это было семейное празднество по случаю восьмидесятилетия деда.

Любая другая семья просто арендовала бы ресторан, чтобы поужинать, но мои родственники решили снять номер в двести тридцать квадратных метров, собрать всех внуков и правнуков – все четыре поколения – и вместе заночевать.

Разумеется, у нас – внуков и внучек – права выбора не было. И без того совершенно не хотелось туда ехать, так еще и с ней было назначено свидание. Когда я сказал, что буду занят, она, конечно, молчать не стала.

Я начистоту выложил ей все подробности, но она покачала головой и ответила:

– Вот честно. Я жила с мамой и сестрой, и нам было совершенно комфортно. Но вы, конечно…

– Что?

– Ну, я поняла тебя. Удачно съездить, – сказала она и улыбнулась, ставя точку в разговоре.

Неожиданная реакция. Кивнув, я задумался, почему она не расстроилась и не рассердилась.

В долгожданный праздничный день я несколько часов сидел за рулем, добираясь с родителями до Кёнчжу. Повстречаться спустя долгое время со всеми дядями, двоюродными братьями, сестрами и племянниками было очень приятно. Дедушка, которого я навещал всего несколько месяцев назад, сиял здоровьем. Большинство родственников все еще жили в Тэгу, поэтому нас, приехавших из Сеула, встречали особенно тепло.

Дядя, едва увидев меня, тут же спросил:

– Ты когда женишься, Сынчжун?

Я сухо сглотнул и сдержанно ответил:

– У меня есть девушка.

Краем глаза я заметил довольную улыбку на лице отца. На самом деле по дороге в Кёнчжу он несколько раз взял с меня обещание: «Если будут спрашивать, есть ли у тебя кто, отвечай, что есть! Понял?»

– Скоро уж и дату назначим, – громко добавил отец.

– Так чего ж она с тобой не приехала? – радостно спросил дядя.

– Так мы ведь ненадолго.

Я слушал этот разговор, и внутри у меня все съеживалось. Окажись она на встрече с моими родственниками… даже представить не могу, какие ужасные вещи могли бы произойти. Наверное, лучше сразу соврать, что она родилась за границей и плохо говорит по-корейски, чтобы родственники не пытались завести с ней беседу. Настолько огромной – и даже больше – была пропасть между ней и моими простодушными родственниками из Тэгу.

Сзади подошел двоюродный брат с сыном на руках.

– У Сынчжуна девушка есть? Так он, значит, вот-вот женится!

– А то ж! А то ж!

То ли мысли о воображаемой невестке так подняли им настроение, то ли они притворялись – не знаю, – но лицо отца сияло как никогда. Меня тяготил его цветущий вид, поэтому я поспешил отойти в сторону. Мама похлопала меня по спине и подала знак глазами. Это был взгляд сообщницы, которую связывает со мной общая тайна. «Уж ты сделай все возможное, чтобы как можно скорее привести свою девушку в дом», – значил он. Я невольно вздохнул.

В отеле наверняка был ресторан, но уверенность деда в том, что там все равно невкусно и дорого, была непоколебимой, поэтому мы договорились, что каждая семья привезет свое угощение. Мама решила приготовить пулькоги[16], а поскольку едоков было много, то и мяса ей пришлось заготовить немерено. Закупаться мама начала еще несколько дней назад, а вчера мариновала говядину до поздней ночи. Когда почти все гости были в сборе, она, мои тетки и невестки стали доставать свои заготовки: разные виды ребрышек, рыбы и даже лобстеров – самую разнообразную еду и в огромном количестве.

В номере на двести тридцать квадратных метров, разумеется, и кухня была просторная. Рассредоточившись, женщины занялись готовкой, а мужчины сели в гостиной, где всеобщим вниманием завладела моя племянница Хаын, родившаяся в прошлом году. Маленькая Хаын и мне казалась совершенно очаровательной. Я просто не мог не завидовать брату, у которого родилась такая прелестная дочь. Мне тоже хотелось поскорее заиметь дочку. Если она пойдет в мать, то будет настоящей красавицей.

– Хочешь подержать? – спросил брат, похоже заметив зависть в моих глазах.

Я помедлил с ответом, потому что, честно говоря, побаивался, но брат уверенно водрузил Хаын на меня. Она была такой крохотной и хрупкой, что казалось, будто может легко сломаться. Я неловко похлопал ее по спине, но она вдруг отвернулась от меня и начала плакать.

Я перепугался, но брат привычным движением снова взял ее на руки. Я облегченно выдохнул.

– Наверное, памперс надо поменять.

– Неужели ты и это умеешь?

– Конечно! В наше время отцы тоже должны присматривать за детьми.

Брат гордо улыбнулся и унес Хаын в другую комнату.

– Дорогая, а где подгузники?

– В фиолетовом пакете, в рюкзаке.

– Окей. А влажные салфетки?

– Я их туда же положила. Дай лучше я сама. Подожди, я только здесь закончу.

– Да ладно, ты и так занята.

– Сказала же, сама сделаю, просто подожди! – В голосе невестки прозвучала нотка раздражения.

– Да я и сам умею!

– Ох, ты в прошлый раз так здорово поменял, что все протекло и пришлось одежду выбрасывать. – В миг, когда раздался недовольный крик жены, в гостиной воцарилась тишина.

Лицо ее отца, то есть моего