Я специально сказал это шутливым тоном, но она опустила взгляд и ответила так, словно потеряла надежду:

– Да делай что хочешь!

«Делай что хочешь!» Я ждал этих слов, но меня задело, что она даже не пыталась скрыть разочарования. Терпеть такое отношение от своей девушки было невыносимо. Пока я пытался придумать, как выглядеть менее жалким в ее глазах, она, смотря куда-то в пустоту, произнесла:

– Помнишь те свои слова? Ты спросил, как я собираюсь изменить мир, если не могу изменить одного мужчину.

Ну, допустим, это мои слова. Сказанные, наверное, в кафе на станции «Чонгак». Я мог наговорить все что угодно, лишь бы добиться своего.

– Когда я увидела, как ты читаешь, подумала, что, даже если не смогу изменить мир, смогу изменить хотя бы тебя. – На ее лице вдруг появилось скорбное выражение, которого я никогда раньше не замечал.

Неужели она наконец решила отложить кнут и попробовать пряник? Ладно, притворюсь еще ненадолго, что читаю, но потом – плевал я на все!

Следующие несколько часов я, словно послушный пес, сидел возле нее, уткнувшись носом в книгу. Мало того что текст сам по себе шел очень тяжело – я все же давно не читал, – так еще и все эти высказывания, с которыми я просто не мог согласиться! Все эти умозаключения ничем не подкреплены, да и вообще неприятны. Но я все равно старательно водил глазами по строкам: черное – буквы, белое – фон. Нужно мыслить шире: все ради того, чтобы заставить ее бросить феминизм и выйти за меня замуж.

Она отрывалась от работы всего несколько раз, чтобы сходить в уборную. Даже в телефон почти не смотрела. И выглядела такой крутой и красивой, что я не выдержал: пригладил ее едва прикрывающие подбородок волосы и поцеловал в висок. Она не обратила на меня внимания. Стало немного обидно, но я решил, что, пока она сосредоточена на работе, я могу наконец заняться чем-нибудь другим. В итоге, делая вид, что читаю, я успел и подремать, и поиграть в игру на телефоне. Так долго я не сидел на одном месте со времен студенчества.

Не знаю, сколько прошло часов до той минуты, когда она в итоге сняла очки и подняла на меня взгляд.

– Ну, в целом я закончила. Хочу есть!

– Молодец! Пойдем куда-нибудь!

Я тотчас захлопнул книгу и отнес на кассу наши стаканы. Она пару раз покрутилась из стороны в сторону, разминая уставшее тело, вышла из кафе и привычным движением руки достала сигарету. Я не впервые заметил, что после сложной работы она выглядит вялой и курит с большим удовольствием.

Мы отправились в ближайшую забегаловку, где подавали жареную курицу с пивом. Она с улыбкой заметила, что со школьных лет и до сих пор каждый раз после тяжелой работы мечтает ощутить вкус курицы во рту: «Ничего не могу с собой поделать!» Я тоже больше всего люблю жареную курицу. А схожесть вкусов важна для отношений.

Хрустящая курочка, любимая девушка рядом, а главное, я наконец могу не читать эту дурацкую феминистскую книжку – настроение у меня поднялось до небес.

– Чем завтра займемся?

– Я завтра на митинг.

– А?

– Завтра у нас митинг за криминализацию скрытых камер. Еще у меня другие дела есть…

– А как же наше свидание?

Я попытался сказать это как можно более жалобно, но она даже глазом не моргнула, лишь пожала плечами.

– Ну, можешь пойти со мной. Как насчет свидания на митинге? – Она засмеялась.

Ни разу не смешно.

– Ну нет, в выходные нужно встречаться со мной.

– Ну вот сегодня и встретились.

– Но ты работала, а я читал – какое же это свидание?

Причем читал не что-нибудь, а феминистскую писанину! Внутри разливалось чувство обиды.

– А что это, если не свидание? Ты опять начинаешь? Что такое свидание? – Она произнесла последнюю фразу странным тоном и засмеялась.

Тогда в кафе на «Чонгаке» я спросил, что такое «Мегалия» и что такое «типичный кореец», и теперь она при каждом удобном случае меня дразнила.

– А-а, ладно-ладно. Иди на свой митинг. Но взамен у меня тоже есть просьба, ты должна ее выполнить!

– Смотря какая.

– Нет, обещай, что выполнишь.

– Сначала говори.

– Обещай!

– Говори.

Да уж. Эта женщина не отступит. Что ж, делать нечего…

– Я ведь сегодня молодец, книжку прочитал.

– Есть вопросы по содержанию?

Нет, ну в самом деле! Я чуть было не вспылил, но удержался и перешел сразу к делу.

– Когда съедим курицу, пойдем к тебе? Мой замысел слишком очевиден?

– Абсолютно.

Улыбка на моем лице растянулась от уха до уха.

Ну какая разница, если все очевидно.

После небольшой паузы она глотнула пива и ответила:

– Хорошо.

– Ура!

Как только она согласилась, я сразу почувствовал себя сытым. Больше мне и не надо! Я отодвинул тарелку, подпер рукой подбородок и уставился на нее.

– Я еще не доела. – Она старалась не поднимать на меня глаза.

– Да-да, знаю. Ешь-ешь, не торопись.

Я продолжал сидеть и сверлить ее взглядом, точно лазерной указкой.

Она не выдержала, захохотала, и еда полетела у нее изо рта. Я тоже расхохотался:

– Ну ты даешь!

– Ладно уже, пошли скорее! Шевелись!

Мы попросили завернуть с собой оставшуюся курицу и, хихикая, бок о бок направились к ней.

Мы подошли к ее дому, открыли дверь, скинули обувь и тут же вцепились друг в друга, направившись в постель. Поцелуи, прикосновения, сброшенная одежда… Все происходило органично и последовательно. Стянув с нее верхнюю одежду, я немного растерялся из-за того, что не обнаружил на теле очевидно необходимой вещи – бюстгальтера. Но почти сразу об этом забыл – все равно собирался его снимать. Нет так нет – мне же удобнее.

Идеально подгадав момент, она выдвинула из-под кровати что-то вроде секретной корзинки и сунула мне в ладонь презерватив. Ну вот, эти штуки каждый раз портят момент. Как и любой мужчина, я, разумеется, хочу без резинки. Но если начну спорить – атмосфера будет испорчена. Кстати… если она продолжит гнуть свое и отказываться от брака, это тоже неплохой способ… В моей голове пронеслось множество мыслей, но тем не менее я использовал презерватив по назначению.

Это было невероятно.

– Хорошо…

Наверное, ей тоже нравилось – она извивалась подо мной и что-то шептала. Когда мы встретились на площади Кванхвамун, я был слишком пьян, и все эти моменты стерлись из моей памяти. Сегодня мы видели друг друга такими впервые после воссоединения. И это было очень сексуально.

– Нравится? Нравится, потому что со мной? – спросил я, задыхаясь.

Она не ответила – лишь сбивчиво выдохнула.

– После нашего расставания я часто представлял, что делаю это с тобой. А ты? Ты думала обо мне?

Ну же, ответь!

Она вдруг шлепнула меня по заднице:

– Теперь я сверху.

Я не успел ответить, а она уже вскочила на меня. Короткая стрижка, к которой я никак не мог привыкнуть, снизу выглядела совсем по-другому. Я ощутил новый прилив возбуждения. Ого, ничего себе, какой живот она отъела! Ну, это выглядит даже мило. Пока в моей голове роились эти мысли, она, медленно двигая бедрами, взяла мою руку и поднесла к своему телу.

– Мне нравится, когда меня трогают вот так.

– Хорошо…

– А тебе как нравится?

– Мне все нравится… А-а…

Ее доминирующая позиция, гораздо более агрессивная, чем я ожидал, быстро свела меня с ума.

– Я уже скоро…

– Нет! Давай левее! Да, вот так!

Она прокричала «нет» слишком громко, и я на мгновение оробел. Но она не остановилась – я смотрел на нее снизу и послушно продолжал ласкать ее. Мне, конечно, было приятно, но все же – пусть и где-то глубоко внутри – немного дискомфортно.

Вдруг она выгнула спину и громко застонала. Так вот как это выглядит? Четыре года назад, когда она пылала любовью ко мне, до финальной точки ни разу не доходила. Непривычное и незнакомое зрелище. Все ее тело и даже одеяло были мокрыми.

Я должен был гордиться тем, что доставил ей такое удовольствие. Только почему-то ничего подобного не чувствовал. Интересно почему?

– Ты успел?

– Н-нет… – промямлил я.

– Неплохо было! – слезая с меня, сказала она себе.

Она вышла из комнаты и стала жадно пить воду. Я остался один и чувствовал себя немного жалко.

Все произошло не для меня и не так, как я хотел. Мало того что настроение упало, так еще и вся ситуация была мне незнакомой.

– А ты пить не хочешь?

– Да, давай.

Она, абсолютно голая, подошла ко мне, протянула стакан воды и направилась в ванную. Я обернулся и посмотрел на ее тело. Все-таки у нее очень длинные ноги. И бедра явно стали крепче – я уже замечал это, но теперь