женщины смогли делать их в безопасных условиях в любое время! Хорошо вам, мужикам – занимаетесь сексом и ни о чем не беспокоитесь.

– Это женщинам везет. Особенно таким хорошеньким, как ты. Мужчины ради таких на все идут.

Например, я мирюсь с этим твоим феминизмом. Нет, ну в самом деле, это же мужчине, а не женщине нужно приложить огромное количество усилий, чтобы хотя бы один раз заняться сексом!

Я просто произнес вслух свои обычные мысли, но она свирепо уставилась на меня.

– Слушай, ну что с тобой делать?

– Да что опять?!

Даже в такие моменты, когда мы просто лежали рядом и разговаривали, ее реакция на мои слова была совершенно непредсказуемой. Мы напоминали два поезда, которые мчат по параллельным путям: то, что казалось мне само собой разумеющимся, ее почему-то сердило. Как обойти здесь? Как перескочить там? Я балансировал, словно канатоходец над пропастью.

– Как бы то ни было, я продолжу ходить и на митинги за легализацию абортов, и на митинги за ужесточение наказаний за съемку скрытыми камерами, и на все остальные. И чем скорее проблемы решатся, тем быстрее мы с тобой сможем проводить выходные на свиданиях. Ясно? Поэтому поддержи меня.

– Ладно. Криминализация абортов – это неправильно.

Я уже не знал, что сказать.

– Давай спать. – Она снова повернулась на бок. Я послушно потянулся к лампе, щелкнул выключателем, придвинулся к ней и осторожно обнял за талию. Прикосновение к теплому обнаженному телу тут же подняло настроение. Она сразу заерзала, словно ей неудобно, и взяла мою руку. Я подумал, что она хочет выбраться из объятий, но она провела моей ладонью по своему животу и положила себе на грудь.

Очередное непростое свидание. Многое обернулось настоящей головной болью. Но теперь, когда мы лежали, прильнув друг к другу, все чудесным образом забывалось, а я чувствовал лишь приятную истому и сладкую надежду.

Я прижал ее к себе покрепче и заснул.

Утром следующего дня я открыл глаза и увидел знакомый потолок, но ее рядом не оказалось. Встав с кровати, я выглянул из комнаты: она сидела в пижаме за кухонным столом и что-то ела. Я поднял с пола свои трусы и натянул их.

– Дай мне тоже какую-нибудь одежду.

– А, сейчас.

Продолжая жевать, она нашла футболку и шорты. Я накинул их на себя и сел рядом с ней за стол.

– Хорошо поспала?

– Ага.

– Что ешь?

– Банан и яйцо. Будешь?

На столе действительно красовался очень скромный завтрак – настоящий диетический набор.

– Ты всегда так питаешься по утрам?

– Утром у меня нет аппетита, поэтому да, ем что-нибудь простое. Если хочешь молока – оно в холодильнике.

Я проглотил банан, который она мне дала, и пошутил:

– Нет, каждый день я так питаться не смогу. На завтрак обязательно должен быть рис и суп!

В конце я хихикнул и улыбнулся, но она пугающе уставилась на меня без намека на улыбку:

– Лучше заткнись. Встань и приготовь себе что хочешь.

– Ты что, совсем шуток не понимаешь?

– Это, по-твоему, смешно?

Да, чувства юмора у феминисток нет. Я сконфузился и надул щеки, но она встала из-за стола.

– Я поела. Мне нужно собираться на митинг, поэтому я первая в душ.

– Ты что, правда пойдешь?

– В смысле?

– Неужели ты не устала? Разве тебе не хочется отдохнуть? – сладким голосом попытался удержать ее я, но ничего в ее взгляде не дрогнуло.

– Я мыться. Ты ешь, не торопись.

Ну до чего же она непробиваемая! Я выместил злость на вареном яйце, с грохотом разбив его скорлупу о стол. Включив в ванной свет, она с порога обернулась и добавила:

– Тебе идет эта футболка. Дарю, забери ее себе.

Что? Я зашел в гардеробную и посмотрел в зеркало. На груди красовалась надпись: Good girls go to heaven, bad girls go everywhere[15].

Господи, да сколько у нее этих футболок с феминистскими цитатами? И она хочет, чтобы я это носил? Меня настиг кризис мужественности, и тут же безумно захотелось стянуть с себя футболку, но кроме вчерашней неудобной рубашки у меня ничего не было. Вот же черт! Я уныло смотрел на свое отражение, но в конце концов лень победила. Ничего не поделаешь. Все равно меня никто не видит.

После обеда она действительно пошла на свой митинг. Я проводил ее до нужного района, а потом поехал домой. Но перед этим мне пришлось отбиваться от футболки, которую она решительно пыталась мне всучить. Мы немного поспорили и остановились на том, что я обязан буду носить эту футболку, когда ночую у нее. Ну вот, единственное преимущество наших отношений – факт того, что она живет одна, – в конечном счете тоже оказалось запятнано феминизмом.

8. Семейный праздник

Воскресный вечер она проводила на митинге. Я весь день провалялся дома, поужинал и сел было с родителями смотреть телевизор, как вдруг мама спросила:

– Сынок, ты сейчас с кем-нибудь встречаешься?

Ее тон был осторожным, но глаза светились надеждой. Все это время она не вмешивалась в мою личную жизнь с вопросами: «Во сколько вернешься?» или «Почему дома не ночевал?» – но наверняка стала что-то подозревать, когда сын, который жил с ней под одной крышей, перестал появляться дома по ночам. Прежние мои свидания практической выгоды не приносили, так что и отлучаться из дома на ночь мне не приходилось.

Вопрос задала мама, но меня тяготило внимание сидевшего рядом отца, который весь превратился в слух.

Я засомневался: можно ли им что-то рассказывать на данном этапе наших с ней отношений? Я бы познакомил ее с родителями, но пока рано. Вот когда она снова станет прежней… Нынешняя она курит, исповедует феминизм, а сегодня еще и пошла на митинг против скрытых камер в туалетах, а потом отправилась на семинар против продажи сексуальных услуг. Прежде чем знакомить ее с родителями, лучше разобраться с некоторыми вопросами.

– Да нет… – пробормотал я и засмеялся.

Тут отец громко цокнул. Это было неприятно, но сделать я ничего не мог, поэтому не подал виду. Мама присмотрелась к моему взгляду и сказала:

– У одного знакомого твоего папы есть дочка – красивая и порядочная. Может, встретишься с ней?

Если я и придерживался каких-то принципов, то первый из них – это не встречаться с девушками, которых предлагают родители. По опыту друзей я знал, что это не приведет ни к чему хорошему. Да и сейчас, ко все прочему, девушка у меня уже была.

– Если ты такой самостоятельный, то почему до сих пор никаких новостей? – накинулся на меня отец, сверля таким суровым взглядом, какого я прежде не видел.

Его поколение считало, что какой бы хороший университет ты ни закончил и какую бы замечательную работу ни нашел, если к тридцати ты еще не женился, значит, родителей своих не почитаешь. Я уже не один год слушал эти рассказы о земляках отца, которые хвастались внуками. Головой я, конечно, все понимал, но настроение из-за этого автоматически портилось.

– Это ведь не по моей воле ничего не получается!

– Да чего у тебя там «не получается»?

Я разозлился и замолчал. Я ведь стараюсь! Атмосфера накалилась, и мама поспешила вмешаться, похлопав меня по плечу.

– Ну ты подумай, ладно?

– О чем тут еще думать? – проворчал я, но мама многозначительно посмотрела на меня.

Отец снова цокнул, встал и ушел в спальню, громко хлопнув дверью. Я вздохнул, а во взгляде мамы появилось сочувствие.

– Я тоже пойду.

Я уже собрался было встать, как она ухватила меня за руку и отвела в мою комнату. Взгляд у нее был озабоченный.

– Дело в том, что твой отец получил результаты обследования. И с тем у него проблемы, и с этим, он даже курить решил бросить и за здоровьем своим начал следить.

Ох уж эти сигареты – причина всех бед! Ей тоже надо бросать. Мама будет в «восторге», если узнает, что кандидатка в ее невестки – пепельница!

– Ну да, что поделаешь. Он пожилой. Пусть, главное, следит за собой.

– Он потому и бодается – боится, что женитьбы твоей так и не увидит.

– Вот ведь придумал!

Во мне смешались самые разные чувства. Отцовская причуда и насмешила меня, и возмутила. При этом, будучи сыном, который никак не может жениться, я все-таки чувствовал себя виноватым. Но разве мне должно быть совестно из-за этого?

– Ты хоть помнишь, что до выхода на пенсию ему меньше двух лет осталось?

– Ой, да до этого времени я сто раз женюсь! – выкрикнул я, потому что ничего другого мне в голову не пришло.

Только времени и правда осталось совсем немного.

Мама вдруг подошла ко мне вплотную и с заговорщицким видом сунула в руку телефон.

– Ты это видел?

Я