– Чрезмерно хорошо, Лель, чрезмерно… – покачала головой Юля и сама потянулась к одному из прозрачных чайничков, в котором плескался янтарно-желтый чай. – Расскажи-ка мне, дорогой мой друг, зачем тебе вдруг понадобилась эта девушка. И кто она? Ты не отступаешь от традиций и снова переселенка?

– Нет, на этот раз я решил быть оригинальным, – хмыкнул блондин и сразил подругу откровением: – Она полугномка.

Юля подавилась чаем и судорожно закашлялась, пытаясь прийти в себя.

– Кто?! – Несколько секунд она молчала, а после шепотом спросила: – Гномы – это такие маленькие и бородатые?..

– Ну да, – с совершенно незамутненным взором ответил бывший шут, искренне не понимая такой острой реакции собеседницы. – А у вас гномы другие, что ли?

– У нас гномов вообще нет, только сказки. – Юлия залпом допила чай, налила еще, сделала маленький глоток и осторожно поинтересовалась: – Тебе нравятся бородатые женщины?

Нет, госпожа психолог, конечно, многое повидала в болотном мире, в том числе и пассий Лельера, но про такие специфические вкусы услышала впервые.

Пришла пора бывшего шута давиться эксклюзивным напитком.

– Что?! Юлька, ты совсем перегрелась на ядовитом солнышке болотного мира?

Блондинка помотала головой и в общих чертах обрисовала, как именно земляне себе представляют гномьих женщин, а Лель расхохотался и покачал головой.

– Не-е-ет… в этом мире гномы просто низкорослая, крепенькая раса со склонностями к магии земли и нежной любовью к разнообразным минералам. Борода – гордость гнома, почти как коса у эльфов, но у гномок растительности на лице нет.

– Ну и хорошо, – облегченно рассмеялась хозяйка дома. – А то я уж решила…

– Лучше не озвучивай, – торопливо перебил ее Мастер Хин и вернулся к основной теме диалога. – В общем, девочку зовут Миямиль Гаилат, и она студентка по обмену из Охры. Я ее преподаватель.

– Ну хоть не ректор… – пробормотала Юля, пытаясь скрыть смешки. – А то совсем был бы канон. Ладно, вернемся к нашим баранам, то есть к тебе. Зачем тебе девочка-студентка? Неужели развратные леди при дворе закончились?

– Надоели, – передернул плечами Мастер Хин. – Да и вообще образ жизни шута надоел, понимаешь? Мне не двадцать пять лет, и я уже слишком нормален для того, чтобы продолжать в прежнем духе. Мне нужна хорошая девочка. Надолго.

– Как понимаю, эта самая девочка не согласна с твоими умозаключениями?

– Угу. Раньше просто изображала из себя ничего не понимающую идиотку и ресницами хлопала, а сейчас открыто посылает куда подальше. Мастера Хина посылает, Юльк!

В голосе Леля слышалась досада пополам с восхищением и даже гордостью за ушастую лепрегномку.

– Потрясающая девица, – согласилась с ним девушка и, заправив прядь волос, мягко спросила: – А чего ты от меня-то хочешь?

– Совета, – пожал плечами Лель. – Я не представляю, как себя с ней вести… раньше все было в разы проще, но прежние методы не годятся.

– Почему это?

– Потому что ипостась шута Леля уже накосячила. – Он поморщился и признался: – Сначала мне понравилась ее сестра, но почти сразу я понял, что привлекшие меня черты характера – наносные.

– То есть ты сначала совратил сестрицу своей зазнобы, а потом на нее саму переключился? – потрясенно охнула Юлия и покачала головой. – Лель, даже если она не знает, то это ужас!

– Я пришел не затем, чтобы ты мне мораль прочитала, – сухо напомнил Мастер Хин, с нехорошим прищуром глядя на молодую женщину, и та внезапно вспомнила, что перед ней Мастер, а не шут. Да и полно, осталось ли в нем хоть что-то от шута за эти пять лет? С каждым днем, с каждым месяцем тот сумасшедший психопат, с которым она познакомилась много лет назад, отходил на второй план, прячась в темных закоулках души феникса.

А Мастер Хин не был эпатажным шутом и откровенничал редко.

– Ладно… ты к специалисту или к другу? – решила сразу расставить приоритеты «госпожа психейлог».

– К другу, – немного подумав, определился Мастер. – Я понимаю твои опасения, но Мия – это совсем другое. У меня нет целей поиграть и бросить, именно поэтому я не заходил далеко с ее сестрой. Изучал.

– А ты не думал, что реально можешь быть не в ее вкусе? – осторожно намекнула Юля на более чем специфическую морду лица собеседника. Хотя ее саму это в свое время ничуть не отталкивало… в конце концов, нет некрасивых мужчин, есть мужчины не обаятельные. Ну а харизматичность Лельера не перебивалась ничем, даже физиономией Мастера Хина.

– Думал, – легко признался тот. – Но там явно проблемы с тараканами в головушке, а не в моем лице.

– Приставал? – понимающе хмыкнула хозяйка дома.

– Конечно, приставал, – самодовольно кивнул блондин, но почти сразу помрачнел. – Но она же не обычная девушка… она гномка, у которой логика на первом месте!

– Ты говорил полукровка… вторая часть какая?

– Папа лепрекон.

Юля изумленно округлила глаза и расхохоталась.

– Да-а-а… повезло тебе, что скажешь! В общем, мой дорогой, у тебя два варианта… или соответствовать ее идеальным представлениям с точки зрения гномки, или впечатлить лепреконскую. Они очень падки на эпатаж и все необычное в принципе…

– Эпатаж – это шут, – поморщился Мастер и коснулся своего подбородка. – Этому лицу раздолбайство совершенно не идет…

– Дело в том, что немного нечестно демонстрировать девушке только одну свою сторону, – осторожно начала говорить Юлька. – Будь собой, Лель… Ты настолько специфичный, что нечестно притворяться пусей, а потом бабах – и ты не белый и пушистый, а седой, зубастый и волосатый.

– Пусей?!

– Ой, не придирайся, ты понял, о чем я! Ну и с нами, девушками, самое главное – это настойчивость. На Земле даже есть такая поговорка про настырных кавалеров: «иногда проще дать, чем объяснить, почему не хочешь». Но перед тем, как идти напролом, я прошу тебя еще раз подумать о том, насколько это нужно… Лель, ты очень ветреный. Я не помню, чтобы у тебя была одна постоянная девушка.

– Мне не хотелось, – повел плечами бывший шут. – А сейчас… смотрю на тех, других, и понимаю, сколько их имели до меня и поимеют после. И рождается здоровая брезгливость.

Юльке очень хотелось сказать, что та же брезгливость может возникнуть и у женщин, но не стала выходить с другом на конфликт, так как прекрасно понимала, что у мужчин в этом плане очень двойные стандарты. Ну и ставить это в вину фениксу, который несколько лет имел все, что движется, пил, что горит, и курил все, что не вызывало мгновенного привыкания… Но Юля слишком хорошо знала, через что он прошел, и потому молчала.

Пауза не продлилась долго, в кармане Мастера завибрировала пластина внутренней связи, и, коснувшись прохладного металла, он впустил в сознание поток чужих мыслей. Образ Мастера Смерти виделся как черно-красная размытая дымка с четкими эмоциями досады и раздражения.