— Надеюсь, ещё нет.

Дорога тянулась медленно. Лампа всё время молчал, уставившись в окно невидящим взглядом.

— Что случилось? — пнул его ногой.

— А? — встрепенулся пацан. — Ничего… Ай! — дёрнулся он, получив ещё пинок. — Да не получается у меня заларак сделать. Боров дал несколько слабых артефактов, а запитать их от зелья не выходит. Если бы смог, у вас было бы оружие. Тогда и вы бы не пострадали, и Жора тоже.

— Лампа, — Ольга повернулась к нему всем телом, её голос стал мягким. — Ты хочешь сделать то, на что способны артефакторы и алхимики ранга Магистр.

— Я должен! — рыжий вскинул голову, в его зелёных глазах полыхнул огонь. — Должен…

— Успокойся, — произнёс я спокойным тоном. — Всё получится. И ты ни в чём не виноват.

Вот только мои слова отскочили от Лампы, как горох от стены. Паренёк продолжал терзаться, словно нашкодивший щенок. А я невольно улыбнулся: приятно видеть, как твои люди болеют за род душой. Преданность и верность… Именно то, что мне сейчас нужно.

Машина остановилась, колёса скрипнули по гравию. Ольга неохотно приподнялась, будто приклеилась своей задницей к моему паху. Усадил её на своё место и выбрался наружу. Девушка слегка облизнула губы и отвернулась к окну.

Здание Службы безопасности империи возвышалось серой громадой — три этажа кирпича с белыми колоннами у входа. На площадке перед ним теснились чёрные машины. Десятка два, наверное, и ещё грузовики. Люди в форме сновали между автомобилями, словно муравьи.

У входа застыли несколько служивых, у всех оружие наготове, руки лежали на кобурах. Это нападение на мой особняк тут такой переполох вызвало или у них всегда так? Начал подниматься по лестнице ко входу. На меня пару раз бросили заинтересованные взгляды.

Краем глаза заметил знакомый кортеж ставленника императора. Рядом маячил лысый Серёжа, приветливо помахивая рукой. Урод!

Я подошёл к десятку бойцов, которые сторожили вход.

— Граф Магинский Павел Александрович. Хочу поговорить с лейтенантом Горбачёвым.

— Ожидайте, — один из служивых тут же скользнул за дверь.

Что, даже документы не спросят? Уже знают в лицо? Плевать. Сейчас больше напрягало другое. Тварь Запашный наверняка поспособствует освобождению гостя из столицы, и тогда… Будет очень плохо. Кулаки сжались сами собой.

Через пару минут появился Горбачёв. Мундир помят, под глазами залегли тени, верхняя пуговица на рубашке расстёгнута. Мужик выглядел так, словно не спал несколько суток.

— Что вам? — устало спросил он.

— Те люди, которые вероломно напали на мой род и земли… — начал я.

— Пожалуйста, — криво усмехнулся лейтенант.

— Поверьте, я в долгу не останусь, — посмотрел ему прямо в глаза.

— Знаю, — кивнул мужик. — То, что вы тогда позволили мне сохранить лицо и прикрыли на своих землях, о многом говорит.

— За что их задержали и когда выпустят? — задал главный вопрос.

— Хулиганство и порча имущества.

— Чего⁈ — брови сами поползли вверх. — Это нападение на род! Пострадали я и мой слуга.

— Это максимум, что я смог сделать. Кое-кто очень их защищал.

— Понимаю… — бросил взгляд на кортеж Запашного.

— А что касается второго вопроса, — Горбачёв поморщился, словно от зубной боли, — они свободны. Все бумаги подписаны. Оставили двести тысяч компенсации вам. Точнее, не они сами. Сейчас выйдут со своим покровителем.

Глава 7

Да твою ж! Везёт, как утопленнику.

Горбачёв смотрел на меня потухшими глазами — в них читалась только усталость. Ладно, и на том спасибо мужику. Не думал, что он настолько изменится за короткий период времени.

В этот момент тяжёлая дверь распахнулась с глухим стоном петель. На крыльцо выплыл Запашный, словно хозяин положения. Его идеально зализанные назад волосы блестели в лучах солнца, как начищенная бронза. На тонких губах играла самодовольная улыбка победителя. Синий костюм сидел безупречно,туфли сверкали, как зеркала.

Следом появилась Валерия. Её высокую фигуру портил помятый костюм. На порванном рукаве виднелись следы грязи и чего-то бурого. Губы девушки искривились в презрительной усмешке, а в глазах плескалась плохо скрываемая ярость.

— Барон Магинский, — процедила она, растягивая слова, словно делала одолжение. — Вы ещё живы?

Благо опыт прошлой жизни помогал держать лицо. Меня сейчас хоть помоями обливай — побоку. Есть только одна цель: они должны вернуться за решётку. Если сегодня меня ещё раз навестят… В памяти сразу всплыла картина разгромленного особняка и окровавленного Жоры.

— Приветствую, — кивнул, разглядывая их, как музейные экспонаты. — Устало выглядите, да и костюмчик подпорчен. По кустам, что ли, лазили? — сделал вид, что принюхиваюсь. — Точно, у моего особняка такая хорошая малина растёт. А вы её воровали, получается? Как низко… — покачал головой с притворным сожалением. — Хотя чего ещё ждать от столичных. У нас даже простолюдины так бы не опозорились.

Удар по лицу пришёл молниеносно. Валерия двигалась, как змея. Мою голову мотнуло в сторону, во рту появился металлический привкус. Сука, больно!

Перед глазами вспыхнули звёзды, словно фейерверк в праздник. У твари поставленный удар, но… я ожидал большего. Хорошо, что успел прокусить губу. Кровь потекла эффектно, капая на белоснежный воротник рубашки.

Девушка снова замахнулась, кольца на пальцах блеснули в солнечном свете, но её руку перехватил Горбачёв. Лейтенант действовал с неожиданной для его состояния скоростью.

— Стоять! — рявкнул он так, что часовые у входа вздрогнули. — Семён Владимирович, — повернулся к ставленнику императора, и в его голосе зазвенела сталь. — Я начинаю склоняться к версии о нападении на Магинского. Что эта дамочка себе позволяет? Женщина на территории Службы безопасности империи бросается на мужчину, да ещё и земельного аристократа!

И тут появился он. Валентин «Козлов» собственной персоной. Чёрный костюм в тонкую полоску помят, словно его жевала собака. На рукаве — частицы паутины, и она разъела ткань.

От былой напыщенности не осталось и следа. Глазки бегают, как у нашкодившего кота, и они то и дело возвращались к испорченному наряду.

— Жаль… — улыбнулся я, разглядывая пятна и мелкие дыры на его пиджаке. — Такой костюм испортили. Наверное, в столице портные получше наших будут. Хотя… — сделал вид, что присматриваюсь. — Или нет? Что-то шовчик пошёл, подкладка торчит.

— Павел Александрович, — в его глазах полыхнула ярость, а пальцы сжались в кулаки так, что побелели костяшки.