— Признаюсь честно, ожидал большего, — разочарованно покачал я головой, словно учитель, отчитывающий нерадивого ученика. — Столько пафоса, гонора… А я стою здесь живой и относительно здоровый, пока вы, как последние проходимцы, выходите из тюрьмы. Так ещё и вам помогают, — бросил насмешливый взгляд на Запашного. — Нужно будет написать в столицу, рассказать о ваших успехах. Как думаете, оценят?

Валентин дёрнулся, словно от удара. Его лицо исказилось, превращаясь в маску ярости. Ну, давай же, урод! Действуй! Но, кроме скрипа зубов и мысленного обещания жуткой смерти, я ничего не добился.

Запашный только открыл рот, собираясь что-то сказать, как воздух загустел. Мне в живот прилетел водяной шар. Удар был такой силы, словно пушечное ядро врезалось… Валерия всё-таки сорвалась.

Ух… Спиной впечатался в дверь, да так, что петли жалобно скрипнули. Дыхание перехватило, но губы сами растянулись в улыбке. Баба не сдержалась, значит, я на больное надавил. Такие люди, как они, слишком трепетно относятся к своей репутации.

Сполз по двери, оставляя на ней мокрый след, и сел. В голове уже прокручивал, как использовать эту ситуацию. Теперь у Горбачёва будет больше оснований для задержания. Осталось только дожать…

Лейтенант выхватил револьвер — ствол блеснул воронёной сталью. Хлопок! Пуля завязла в каменной стене, выросшей перед Валерией. А сзади Горбачёва уже держал за плечо пижон. Он тоже сорвался. Ещё бы, какие-то провинциалы, грязь, ничтожества посмели напасть на его подстилку!

— Схватить! — заорал Горбачёв, и его голос эхом прокатился по площади.

Из дверей высыпали люди в форме, щёлкнули затворы ружей. Стволы уставились на гостей из столицы. Все замерли, как в немой сцене из театра. Я продолжал изображать побитого аристократа, хотя внутри всё пело от радости.

Уродов скрутили — руки за спину, наручники щёлкнули. Пижон открыл рот, но тут же захлопнул. А вот сучка разошлась: проклятия и угрозы сыпались, как горох из дырявого мешка. И всё это при свидетелях.

— Семён Владимирович, — Горбачёв развернулся к ставленнику, его лицо побагровело от гнева. — Теперь я всё видел сам. Они точно не выйдут. Свяжусь со столицей и лично доложу кому следует. Это беспредел какой-то! — лейтенант сорвался на крик. — Приезжают и думают, что тут нет власти императора⁈ И вы их поддерживаете?

— Я… я… — Запашный хлопал губами, как выброшенная на берег рыба.

— Позор! — отчеканил Горбачёв. — Об этом я тоже доложу. Вы, похоже, какие-то свои меркантильные цели и обиды ставите выше государя и его правил.

— Нет! Что? — возмутился Запашный, его лицо покрылось красными пятнами.

— Можете идти, и чтобы я вас тут не видел! Они будут сидеть, пока я не решу.

Да у меня сегодня праздник! Ещё одна печальная рожа для коллекции — в глазах ставленника столько боли и позора. Словно лучший спектакль смотрю, а актёры-то все какие талантливые.

На голову навалилось что-то тяжёлое. Собака сутулая, Запашный начал давить ментальной магией! Ух… Похоже, всерьёз взялся. В глазах потемнело, будто кто-то набросил чёрное покрывало, а в голове загудело.

Меня попытались поднять, но тело отказывалось подчиняться. Источник внутри бился, сопротивляясь чужому воздействию. Сука… Ещё одна попытка поставить на ноги, но я стекаю вниз по двери, словно тряпичная кукла.

В голове прозвучал чужой голос, от которого заложило уши: «Ты думаешь, что победил, мальчишка? Лишь отсрочил свою казнь… Ничего, скоро всё закончится, и ты сдохнешь в муках. Клянусь тебе именем императора!»

Снова дёрнули за плечо, и я разлепил глаза. Надо мной склонился Горбачёв, на его лице застыла странная смесь смущения и страха. Крутанул головой: у лестницы замерли мои люди, словно натянутые струны.

Провёл рукой по лицу и уставился на пальцы, они были красными от крови. Что-то многовато для прокушенной губы…

— Магинский, — произнёс лейтенант с каким-то новым уважением в голосе. — А вы актёр от бога. Так всё разыграть, надавить на больные точки, ещё и прилюдно… Я бы вам похлопал, да не поймут, — он невесело усмехнулся. — Вы получили для себя ещё время. Но могу вас заверить: как только придёт распоряжение из столицы, — мужик поморщился, словно от зубной боли, — а оно будет… Мне придётся их отпустить.

— Благодарю! — кивнул, стараясь не показывать, что кружится голова. — Как-то само всё вышло.

Сплюнул кровь и начал спускаться по ступеням. Счастливый случай… Опоздай я на десять минут, и всё. Можно было не гадать, что бы меня сегодня ждало. Жора не в состоянии драться, а других боевых единиц больше нет. Перевёртыши? Нет, показывать их пока не лучшая идея.

Выдохнул. Можно возвращаться к насущным делам и проблемам.

— Господин! — Ольга подлетела ко мне. — У вас кровь!

И девушка, недолго думая, попыталась оторвать кусок от своего платья. Вот только дурёха сделала это весьма неаккуратно: ткань разошлась почти до самых трусиков. Белых, кружевных.

Теперь она стоит, снова красная как рак, и бережно вытирает кровь с моего лица. Не скрою, приятно ощущать такую заботу.

Витас отвлёк меня от мыслей — шагнул ближе, его лицо стало серьёзным.

— Павел Александрович, — в голосе Лейпниша звучала тревога.

— Выиграл нам немного времени, — кивнул я, морщась от прикосновения ткани к разбитой губе. — Эти твари пока ещё посидят. Подумают над своим поведением.

— А потом?

— Погибнем или мы, или они, — пожал плечами, чувствуя, как постепенно отпускает давление на разум. Пришёл в себя, и мы направились к автомобилю.

Наконец, забрались в машину. Девушка снова разместилась у меня на коленях. Я чуть отклонился, стараясь не думать о разорванном платье.

— Кто тут самый большой продавец зелий в городе? — поинтересовался.

— Цветков Лев Тихонович, — тут же ответил Витас. — У них магазин, точнее, сеть по всей стране — «Цветковы и Ко». Поставки со всех уголков империи. Отличное качество и очень дорого. Даже не знаю, для кого они продают.

— Ублюдок… — Ольга заёрзала на моих коленях, её голос задрожал от гнева. — Сделал всё, чтобы мой отец не смог открыть лавку, и поэтому мы обратились… — девушка запнулась. — Тот долг…

Она тяжело дышала, щёки пылали. Да уж, колоритные ребята. Смирнов после последней продажи с Боровом доложил, что у местного криминала не хватает денег на покупку наших зелий, да ещё в том количестве, которое у нас появилось.

Цветков, значит? Думаю, будет