class="p1">— Вроде ничего. Забыл тебе шоколадок купить.

— Да ну, ерунда.

Подошел Сергей Павлович и взял Выдрина под руку.

— Слушай, — сказал он, не обращая внимания на Нику. — Ты сказал, в крематории будет фуршет… помнишь? А я же жареного не ем. — Он захихикал через нос и вытаращил глаза. — Ну ты понял, понял?

— Понял, — сказал Выдрин.

Пришла Ирина Михайловна:

— Коллеги, проходите в зал. Будем начинать.

Учителя медленно двинулись к лестнице. Кажется, никому не хотелось идти первым. Ирина Михайловна придержала Выдрина, сунула ему в руку бумажку и сказала:

— Адрес родителей Капустина.

— Климова.

— Вечером напишите мне, как все прошло. Но не в общий чат.

— Хорошо. Можно я прямо сейчас пойду?

— Нет, Саша, нужно поучаствовать в церемонии.

— Кому это нужно, Ирина Михайловна?

— Там представитель РОНО.

— Он что, записывает всех, кто пришел?

— Все возможно. Саша, я вам предоставлю три отгула.

— Можно с завтрашнего дня?

— Вот так, сразу?

Выдрин посмотрел на нее.

— Саша, конечно!

Они поднялись в актовый зал, напомнивший Выдрину кабинет капитана Черненко. Привычно пахло пылью. Учителя с видом незваных гостей рассаживались. Закрытый гроб стоял на сцене. Ирина Михайловна шепталась с представителем РОНО. До Выдрина долетели обрывки фраз:

— Чайковский… Наверно, в алфавитном порядке? Я? Или вы? Я?

Перестав слушать, Выдрин сел и откинулся на спинку. Достал смартфон, проверил соцсети. Лена заходила десять минут назад. Может, консультировалась с подругами насчет поноса? И перенесла встречу с бывшим мужем. Или юным любовником. А может, не перенесла? Он стиснул смартфон, и тот немножко захрустел.

— Александр Иванович, вам плохо?

Ника села рядом.

Он спрятал смартфон.

— Все хорошо.

— У вас такое лицо…

— Будто живот прихватило?

— Будто у вас сердце болит. Он через силу улыбнулся:

— Сердце в порядке.

— Я слышала, вы пойдете к родителям Юры?

— Да. Как только тут закончится, так сразу и пойду.

— Вы сами вызвались?

— Нет.

— Хотите, я с вами схожу?

— Ну что ты! Нет, конечно! Зачем?

— Вам так легче будет.

— Все и так хорошо.

— Ладно. Юра жил с мамой и бабушкой. Отца нет. Маму я видела один раз. Приятная женщина.

— Только вот что им сказать, я не знаю.

— Я тоже не знаю.

Раздался гул фонящего микрофона, затем голос Ирины Михайловны. Она стояла на сцене.

— Коллеги…

Заиграло оглушительное техно.

— Павлик, ты чего там включил? — заорала Ирина Михайловна.

Техно умолкло.

— Коллеги, — повторила она после паузы. — Скорбное событие соединило… собрало нас вместе… тут… в этом зале. Нас покинул… Ушел из жизни замечательный, прекрасный, удивительный человек, наш любимый директор Манильский Леонид… Леонид…

— Григорьевич, — подсказал кто-то.

— Леонид Григорьевич. Простите, я волнуюсь.

Вспомнилось, как директор обозвал его кретином.

В столовской очереди Выдрин случайно наступил ему на задник ботинка и стащил с ноги.

— Это тяжелая утрата для всех нас, дорогие коллеги… Кхм… Павлик, что там с музыкой?

— Сейчас, минутку! Медленно грузится, — ответил из-за сцены Павлик.

— А вы будете говорить? — спросила Ника.

— Нет.

Он ошибся. Закончив, Ирина Михайловна позвала его на сцену:

— Александр Иванович, скажете пару слов?

Павлик как раз справился со своими обязанностями и включил Шестую симфонию Чайковского. Выдрин вышел на сцену, оглядел микрофон. Ирина Михайловна стояла рядом и шумно дышала. Коллеги смотрели на него из зала, будто члены расстрельной команды. Сергей Павлович сидел, развалившись и закинув ногу на ногу. Как в кинотеатре.

— Покойтесь с миром, Леонид Григорьевич, — быстро сказал Выдрин. И, подумав, добавил: — Вам будет нас не хватать.

— Нам вас, — чуть слышно процедила Ирина Михайловна.

Выдрин отдал ей микрофон и вернулся на свое место. Ника неуверенно погладила его по руке:

— Хорошо сказали. Четко и по делу.

— Что мы тут делаем? — тихо спросил он.

— Хотите уйти? — спросила Ника.

— Теперь уже поздно.

— Можно сделать вид, что вам стало плохо.

Выдрин хмыкнул. Получилось громко. На него оглянулась учительница физики. Выдрин выдержал ее презрительный взгляд, а когда она отвернулась, закрыл глаза и попытался отключиться от происходящего. Почему-то хотелось скрипеть зубами и ерзать ногами.

Со сцены раздался голос Сергея Павловича:

— Старик, ты прожил богатую, насыщенную, интересную жизнь, пора и честь знать…

— Вы что, Сергей Павлович? — спросила Ирина Михайловна. — Спасибо, садитесь.

— Еще два слова.

— Нет-нет, спасибо.

Судя по громкому шороху и нарастающему гулу, они боролись за микрофон.

— Погуляй там за всех нас! В раю! — крикнул Сергей Павлович. И добавил чуть слезливо: — А мы подтянемся!

Выдрин встал и шатаясь вышел из зала. Сзади успел долететь удивленный голос Ирины Михайловны:

— А… Э… Александр Иванович!

Он добрел до туалета, обхватил ладонями скользкую раковину и некоторое время стоял над ней, приоткрыв рот и пытаясь понять, вырвет его или нет. Но тошнота отступила. Выдрин умылся прохладной водой и посмотрел на себя в зеркало. Глаза у него были зеленые, а лицо серое. Вообще-то вполне подходящий внешний вид для визита к матери и бабушке Юры Климова. Всяко лучше, чем если бы к ним явился розовощекий весельчак.

Что-то громко щелкнуло в одной из кабинок, и запахло табачным дымом. Выдрин замер и спросил:

— Кто здесь?

После недолгого молчания ответил знакомый голос:

— Здравствуйте, Александр Иванович! Ну как там? Гроб стали открывать?

Это был Саша Иванов.

— Что ты тут делаешь? — спросил Выдрин.

— А вы? Пописать захотелось? Писайте, не стесняйтесь.

— В школе запрещено курить, — сказал Выдрин и выключил воду.

— Знаю. Слышал, вы домой к Юре пойдете.

— Пойду. А что?

— Ничего. Удачно сходить!

— Спасибо, — сказал Выдрин.

— Пожалуйста.

— Выброси сигарету, сработает пожарная сигнализация.

— Вот весело будет, правда? Интересно, гроб потащат, когда побегут на улицу?

— Ты специально решил это устроить?

— Александр Иванович, ну вы чего! Тут температурные датчики стоят, на дым не реагируют.

— Дай тогда и мне сигарету.

Пачка прилетела из дальней кабинки и упала Выдрину под ноги. Зажигалка лежала внутри. Выдрин закурил и положил пачку на подоконник.

— Ты Юру хорошо знал? — спросил он.

— Кое-что знал, — ответил Саша. — Хотите секреты разведать?

— Хочу знать, что сказать его матери. Я понятия не имею.

— Ну там слова соболезнования всякие…

— Это понятно. Но как-то мало.

— Скажите ей, что он не виноват.

— Но он же сам повесился. Правильно?

— Да. Но он не виноват.

Выдрин вздохнул и пожал плечами:

— Ладно, посмотрим. — Бросил сигарету в унитаз ближней кабинки. — Пачка на подоконнике.

И вышел.

Окончания церемонии Выдрин ждал в вестибюле. Сначала пронесли гроб. Его тащили четверо крепышей из ритуальной конторы. Потом появились коллеги. Ирина Михайловна подошла к Выдрину и больно схватила за локоть:

— Саша, в чем дело?

— Мне стало плохо, — ответил он.

— Вы же мужчина!

Он не ответил.

— Я надеюсь, — продолжила она, — что сейчас вы пойдете к