Аня уже хотела направиться к дому, как неподалеку от ее подъезда остановилась компания из трех молодых людей. Они довольно громко смеялись, в руке у каждого было по банке пива, двое курили. Аня замерла в нерешительности. Один из них жил в ее подъезде, она уже не раз видела его, двое других, по всей видимости, были его друзьями. Несмотря на то, что на улице еще не стемнело, Аня почувствовала себя неуютно. Она вообще чувствовала себя неуютно рядом с незнакомыми мужчинами, особенно если градус их общества был повышен алкоголем. После того, что случилось одиннадцать лет назад, она стала острее воспринимать любую опасность. Впрочем, после того, что случилось одиннадцать лет назад, ее мир вообще изменился.

- Давай я все-таки тебя провожу, - проследив за ее взглядом, проговорил Андрей и положил ладонь Ане на плечо.

Теперь он и сам не отпустил бы ее одну. На первый взгляд парни выглядели безобидно и казались увлеченными беседой, но лучше было перестраховаться.

- Спасибо. - В объяснениях не было смысла: он и так все понял.

До подъезда дошли молча. Нечаев сам набрал код домофона, который он помнил наизусть, открыл металлическую дверь, пропустил Аню вперед и тут же зашел следом. Она не возразила, когда он и по лестнице стал подниматься вместе с ней. Рядом с Андреем ей было спокойно. Она вроде и понимала, что после того, как он с ней поступил, ей стоило бы держаться от него подальше, но отталкивать этого мужчину у нее сил не было, да и, что уж там, желания – тоже. Она сама себе казалась глупым мотыльком, летящим на огонь. Один раз свои искалеченные крылья она уже обожгла, что же, видно этого ей недостаточно.

Андрей дождался, когда Аня отворит дверь квартиры. Смотрел, как тонкие пальцы ее перебирают связку ключей, ища нужный, как она проворачивает ключ в замочной скважине. Вначале один, потом другой. Брелок – металлическая кошечка, раскачивался в такт ее движений…

- Спасибо еще раз, что проводил, - закончив с замками, сказала она.

- Перестань, - Андрей без видимой необходимости дотронулся до ее кисти.

- Просто... - она помедлила, раздумывая, стоит ли говорить то, что хотела сказать, но все же продолжила: - то, что со мной случилось… после такого многие вещи иначе воспринимаются.

- Я понимаю. - Он аккуратно сжал ее ладошку в своей.

Снова повисла неловкая пауза. Тепло его руки согревало, казалось, не только ее пальцы – оно добиралось до самого сердца. Уходить ей не хотелось, но и стоять на пороге квартиры было глупо. Можно было пригласить его на чашку чая. Аня на это не решилась. Хватит. День и так был слишком хорошим, а хорошее не может длиться бесконечно. По крайней мере, в ее жизни.

- Я пойду. - Она мягко высвободила руку и толкнула дверь. – Счастливо тебе. - Улыбнулась на прощание и, развернувшись, торопливо ступила за порог.

Нечаев вздохнул. Он все еще чувствовал под пальцами нежность ее кожи, а еле ощутимый запах Аниной туалетной воды щекотал ноздри, заполняя собой легкие. Какие же глаза у нее красивые... Он это еще давно заметил. И улыбка красивая. Жаль только, что в улыбке этой столько грусти.

Вернувшись в машину, Андрей завел двигатель и уже хотел было тронуться с места, как увидел лежащий на заднем сиденье зонтик. Зонтик был маленький, ярко-бирюзового цвета. А еще Андрей помнил, что на нем была маленькая аппликация – желтый утенок с розовым клювом. Это был Анькин зонт. Сегодня она забросила его на заднее сиденье, когда садилась в машину. Он дотянулся и взял зонт в руку. Заглушил мотор, собираясь вернуться и отдать его хозяйке, но передумал. Отдаст, но в другой раз.

Утро среды для Андрея началось с обычных дел: освежающий душ, бритье, завтрак, чашка кофе… На подоконнике в кухне лежал ярко-бирюзовый зонтик. Этот зонтик лежал тут уже три дня, и все эти три дня Андрею казалось, что это самое яркое пятно в его квартире. Ни оранжевая салатная миска, ни солнечно-желтая кружка, ни белоснежные рубашки в шкафу не могли сравниться насыщенностью красок с этим зонтиком, и Нечаев прекрасно осознавал: цвет тут ни при чем.

Допив кофе, он сполоснул чашку и поставил рядом с раковиной, на столешницу. И все же это утро отличалось от всех предыдущих. Проснувшись сегодня, он подумал об Ане. Подумал, что сейчас она могла бы лежать рядом с ним, уткнувшись носом ему в шею или грудь, а может быть, уютно устроив голову у него на плече. Он бы мог дотронуться до ее мягких волос, ее теплое дыхание касалось бы его кожи, и он легко бы мог почувствовать нежность ее тела под своей ладонью. Этой ночью она приснилась ему. Приснилась не в первый раз, но чем-то этот сон отличался от всех предыдущих, обрывочных, где она была другой, не такой реальной, не такой близкой. Сам сон Андрей помнил смутно, помнил только, что она была совсем рядом и смотрела с нежностью, доверчиво, так же, как она смотрела на него, пока он не прогнал ее в тот злополучный день у себя в кабинете. Казалось, что сейчас он откроет глаза и увидит ее, лежащую рядом… Проснулся он еще до того, как будильник возвестил о начале нового дня. Все было привычно: задернутые шторы, сквозь которые все равно просачивался свет, запах городской пыли и июльского утра, электронные часы на прикроватной тумбочке и пустая подушка рядом. Андрею хотелось припасть к этой подушке и почувствовать запах Ани, только это было столь же невозможно, как невозможно было отмотать время вспять.

Он подошел к окну и, посмотрев на наручные часы, поджал губы. До выхода из дома у него оставалось еще десять минут. Пустые десять минут, в которые и приткнуть себя некуда. Взял в руки зонтик и посмотрел сквозь стекло на просыпающийся город. Солнце заливало детскую площадку, припаркованные во дворе автомобили, пешеходные дорожки… Тучи, наконец, рассеялись, небо просветлело. День обещал быть жарким.

***

Аня тихо закрыла дверь и сбежала вниз по ступенькам. Улизнула, пока брат, уставший после ночной смены, спал. Аня знала, что и сегодня ночевать дома он не будет, но на сей раз работа тут не при чем.

После воскресной прогулки с Андреем это была ее первая вылазка из дома. Вообще-то она бы с куда большим удовольствием прослонялась весь день по квартире, а еще лучше провалялась бы в постели, поуютнее закутавшись в мягкое одеяло, но обычные повседневные дела никто не отменял. Сложно бы было объяснить брату, почему он в первый за четыре дня выходной должен сходить в магазин, чтобы купить хотя бы молока и хлеба, пока она будет в очередной раз сидеть, погруженная в свои бестолковые мысли. На непогоду теперь уже не сошлешься. Аня попробовала вспомнить, сколько дней провела в добровольном затворничестве. Да если бы не Паша, они уже с голоду бы померли, причем оба!

Во дворе было пусто и тихо. Кривоватые картинке на асфальте, нарисованные цветными мелками и уже немного растерявшие краски, напоминали о том, что вчера здесь на славу потрудились юные художники-недоучки. В детстве Аня тоже любила рисовать на асфальте, но цветные мелки ей доставались нечасто. В основном ее рисунки были белыми, зато недостаток красок с лихвой компенсировался врожденным талантом и детской фантазией. В ход шло все, что попадалось под руку – листики, трава, желтые пятна одуванчиков, а уж если удавалось найти кусочек красного кирпича… Аня улыбнулась. Она редко вспоминала свое детство, потому что оно было слишком коротким.