– Что потом?

– Поверьте мне, мистер Мейсон, за всю свою жизнь я не былатак сильно потрясена. Мирна стояла тихая и скромная, как всегда, и неожиданносказала: «Тетя Сара, прежде чем лечь спать, я хочу немного поработать в саду».

Мейсон с изумлением приподнял брови.

– Вообще-то она обожает свой сад. Это ее единственноеразвлечение. Но подождите, пока не услышите, что эта особа делала!

– Да-да, слушаю внимательно.

– Я была совершенно разбита, – продолжала миссис Энзел. – Яуже немолода и не так сильна и вынослива, как когда-то, чтобы совершатьутомительные поездки в ночное время. Мне не терпелось добраться до постели, новсе же я решила сначала принять горячий душ. Соответственно, поднялась к себенаверх. Надо объяснить, моя комната находится на третьем этаже и выходит окнамиво двор позади дома. Ну и как вы думаете, что я увидела? Чем занималась Мирна?

– Что она делала? – нетерпеливо спросил Мейсон.

– Совершенно спокойно копала яму, очень глубокую. Она вовсене занималась цветами. У нее в руках была лопата, она копала.

– Дальше?

– Как раз в тот момент, когда я за ней наблюдала, онапринесла какие-то пакетики в бумажной упаковке, бросила их в яму, после чегостала ее засыпать землей. Забросав полностью, Мирна аккуратно положила сверхуснятый слой дерна. Все это у нее получилось ровно и незаметно.

– Затем?

– Все это время я стояла у окна и наблюдала за ней. Я не изтех людей, которые любят совать нос в чужие дела, но не лишена естественноголюбопытства, присущего всем нормальным людям.

– Что же вы сделали?

– Спустилась вниз и поймала эту лицемерку до того, как онауспела избавиться от лопаты.

– Дальше?

– Я спросила ее, чем она занималась. И что услышала! Когдаона, мол, нервничает, то всегда выходит в сад и занимается цветами, сейчас онаокапывала некоторые растения, рыхлила землю, прибитую поливкой, теперьсовершенно расслабилась, может вернуться в дом, лечь спать и проспать двадцатьчасов, не просыпаясь.

– Что вы сказали?

– Попросила показать, где она копала, но она ответила, мол,это неважно, кроме того, мне давно пора спать.

– Дальше?

– Я настаивала, хотела видеть, где она копала. Как будто мнеинтересно знать, как она это делает.

– И что же?

– Она мне всегда казалась скромной и застенчивой женщиной,совершенно безвольной, которая привыкла безропотно подчиняться всем и каждому,но видели бы вы ее в тот момент! Она была упорна, как каменная стена. На меняне смотрела, не соглашаясь с просьбами. Упрямо повторяла своим тихим голосом,что это сущие пустяки, я расстроена и нервничаю, утомлена нашим ночнымпутешествием, мне следует немедленно лечь в постель.

– И потом?

– Я спросила ее напрямик, почему она врет. Спросила, длячего она выкопала эту яму. А она, нагло глядя мне в глаза, все отрицала.

– Что вы сделали?

– Я выхватила у нее из рук лопату и пошла прямиком налужайку к тому месту, где она только что копала.

– Далее?

– Только тогда она пожелала признаться, но я не заметила,чтобы ей было стыдно, она даже не повысила голоса, когда сказала: «Тетя Сара,не делайте этого». А когда я поинтересовалась почему, она пояснила: «Я оченьаккуратно положила дерн на прежнее место, никто не заметит яму. Если выразворошите мою работу, сразу станет ясно, что здесь что-то зарыто».

– Затем?

– Затем я спросила ее о пакетиках. И как вы думаете, что онамне ответила?

– Что?

– Маленькие пакетики с мышьяком и цианистым калием. Как вамэто нравится?

– Продолжайте!

– У этой нахалки хватило наглости убеждать меня в том, чтоони нужны в экспериментах с различными опрыскиваниями против вредителей исорняков, у нее имелись кое-какие «активные ингредиенты», как она их назвала,которые являются весьма ядовитыми. Мышьяк она покупала, а цианистый калийдостала в лаборатории мужа: он применяется при горнодобывающих операциях, уж нескажу для чего. Цель ее экспериментов – найти наиболее эффективные средстваборьбы с паразитами на различных цветках, но теперь она боится, что ееколлекция ядов может быть неверно истолкована, в особенности если кто-то начнетосматривать дом, помня об отравлении Гортензии Пакстон. Вот почему онапосчитала необходимым избавиться от этих веществ.

– Ну и как же вы поступили?

– Знаете, мне кажется, я должна проконсультироваться упсихиатра – я ей поверила. Она не повышала голос и была такой милой и скромной,такой спокойной, что убедила меня. Я даже испытывала к ней жалость,сочувствовала и совершенно искренне удивилась: откуда у нее взялись силы, чтобыстолкнуться с такими переживаниями и не впасть в истерику. Я обняла ее заплечи, мы вернулись домой. Я поднялась к себе, легла в постель и уже засыпала,когда раздались громкие удары в дверь, домоправительница поднялась сообщить:явился офицер, который желает нас немедленно видеть по делу величайшейважности.

– Что именно было «делом величайшей важности»?

– Похоже, в лаборатории коронера нашли мышьяк в организмеГортензии, окружной прокурор пожелал расспросить Мирну.

– Дальше?

– Они увезли Мирну в офис окружного прокурора.

– А вы?

– Со мной-то все нормально. Спросили, как давно я здесьживу, потом задали еще несколько вопросов, на этом для меня все кончилось. АМирну увезли.

– Как она это восприняла?

– Точно так же, как все остальное, – ответила Сара. –Казалась безобидной мышкой. Тихим голосом сказала, что с радостью поехала бы вофис окружного прокурора, но ей необходимо немного отдохнуть, она не спала всюночь из-за болезни мужа.

– Дальше?

– Это все, что мне известно. Они ее увезли. Но позже яначала видеть случившееся в несколько ином свете, сопоставила факты, и мне наум пришли конфеты, которые находились в портфеле у Эда Дейвенпорта. Знаете,мистер Мейсон, она каждый раз, когда он уезжал, сама укладывала его вещи. Якобыон совершенно беспомощный, не знает, как сложить рубашки и все такое.

– В этом нет ничего особенного. Большинство женщин делаютэто для своих мужей.

– Это так, но, значит, она укладывала и конфеты, поэтому ястала всюду смотреть после того, как она ушла. Понимаете, заглядывала всюду и…

– Что вы искали? – спросил Мейсон.