– Просто то, что могло бы помочь.

– Вы пошли в ее комнату?

– Ну да.

– И что же вы обнаружили?

– В ее бюро я нашла коробку шоколадных конфет, подобную той,которую Эд Дейвенпорт возил с собой в портфеле, когда разъезжал по делам. Такназываемые «пьяные вишни», наверное, вам они знакомы. Она сама сладкоежка.Припоминаю, пару раз такие же коробки лежали на столе в гостиной, и Мирнанастойчиво угощала ими меня. Я съела всего две штучки, потому что слежу засвоей фигурой. Однако вы понимаете важность всего этого. Боже всемогущий,возможно, она собиралась отравить и меня? Легко допустить, что в коробке сконфетами, которые она предлагала мне, несколько штук было отравлено. Очевидно,судьба указала мне, какие конфеты следует взять! Помнится, она настаивала,чтобы я взяла еще. Я не взяла, все время, знаете ли, приходится думать о своейфигуре, но вы понимаете, какие мысли, по всей вероятности, крутились у нее науме! Мне сразу показалось, будто она неоправданно настойчива. Теперь,оглядываясь назад, я ясно вижу, что маленькая мерзавка все время меня дурачила.Сейчас на ум приходит масса мелочей, которые в то время казались тривиальными,но теперь они все выстраиваются в стройную систему. Она убийца, отравительница,настоящая Лукреция Борджиа!

Несколько секунд Мейсон обдумывал услышанное, затем сказал:

– Разрешите задать вам несколько вопросов. Насколько японял, вы, две женщины, находились вместе все время в Крэмптоне. Вы…

– Нет-нет, это неверно. Она была наедине с Эдом, когда япринимала душ. Затем, вскоре после того, как доктор сообщил о смерти Эда изапер коттедж, я уходила звонить вам. Видела, как она разговаривает с каким-томужчиной, когда я уже возвращалась к коттеджу. В то время я не обратила на этовнимания, решила, что кто-то из других постояльцев выражал ей сочувствие. Нотеперь-то я понимаю, это мог быть ее соучастник. Возможно, он проник в коттеджчерез окно, а там надел на себя пижаму. Потом вытащил тело Эда через то же окнои увез его на своей машине. Дождался момента, когда появились свидетели, сновавылез из окна, сел в машину, где уже находилось тело Эда, как я сказала, иуехал вместе с ним.

– Похоже, ваши чувства неожиданно резко изменились, –заметил Мейсон.

– Должна сказать, что вы правы. Тут нет ничегоудивительного. С моих глаз упала пелена, я все увидела в истинном свете, мистерМейсон.

– Большое спасибо за ваше предупреждение.

– Что вы собираетесь делать? – нетерпеливо спросила СараЭнзел.

– Пока еще не знаю.

– Зато я знаю, что мне делать. Я намерена восстановить своюрепутацию, смыть с себя позорное пятно.

– Понятно, – протянул Мейсон. – Полагаю, вы отправитесь вполицию.

– В полицию я по собственной инициативе не пойду, но,разумеется, не стану молчать, когда они явятся ко мне.

– Ну и что же вы собираетесь им сообщить обо мне? – спросилМейсон.

– Вы имеете в виду свою поездку в Парадайз, чтобы раздобытьто письмо? – Она сурово посмотрела адвокату в глаза и твердо произнесла: – Янамерена сказать правду.

– Именно такого ответа я от вас и ожидал, – сухо произнесМейсон.

– Я бы не сказала, что в вашем лице я встретилаединомышленника! Вы не хотите мне помочь.

– Я адвокат, а не флюгер, и помогаю своим подзащитным,независимо от того, откуда дует ветер, миссис Энзел.

– Как я понимаю, вы по-прежнему собираетесь представлять этуженщину, не считаясь с тем, в какие неприятности попали из-за нее, в какомоказались положении после всей той лжи, которую она вам наговорила, после…

– Безусловно, я намерен ее представлять. Даже если она ивиновна, то я добьюсь, чтобы ее вина была доказана неопровержимыми фактами, скоторыми считается закон, который не принимает во внимание домыслы чересчурвпечатлительных людей.

Сара Энзел гневно вспыхнула:

– Такой глупости я от вас…

Она вскочила с кресла, с минуту яростно смотрела на Мейсона,потом произнесла:

– Мне следовало предвидеть, что я напрасно теряю время. – Сэтими словами она повернулась и зашагала к выходу, распахнула дверь, оглянуласьи добавила: – И я еще пыталась вам помочь!

Через минуту Мейсон заметил Делле:

– Вот как может получиться, когда адвокат принимает на веруочевидное.

– Что вы имеете в виду?

– Заявление клиента адвокату является конфиденциальнойинформацией, – пояснил Мейсон. – При разговоре может присутствовать клеркадвоката или секретарь, информация от этого не утрачивает своей секретности,доверительности. Это предусмотрено законом. Но когда при беседе присутствуеттретье лицо, сообщение клиента теряет свою конфиденциальность.

– Но, шеф, эта особа явилась вместе с ней, говорила вместонее, всюду за ней ездила…

– Да, конечно, – согласился адвокат, – тогда миссис Энзелсчитала, что в ее интересах быть заодно с миссис Дейвенпорт. Я был обязаннастоять на том, чтобы наш разговор проходил без этой «любящей тетушки».

– Но если так получилось, что это теперь меняет?

– Разговор о письме не является сведениями, сообщеннымидоверительно клиентом только его адвокату.

– Вы не можете отказаться отвечать на вопросы?

– Нет, если вопросы будут задавать люди, имеющие на топраво, и должным образом сформулированные.

– А до того времени?

– До этого я не обязан ни на что отвечать.

– А как в отношении прокурора из округа Бьютт?

– С ним мы непременно поговорим. Передай на коммутатор:теперь я могу подойти к телефону.

Делла Стрит занялась телефоном и через пару минут кивнулаМейсону, который взял трубку и заговорил самым официальным тоном:

– Говорит Перри Мейсон.

Раздавшийся в трубке голос был излишне громким, как будтоговоривший хотел таким образом перебороть свою неуверенность.

– Я Джонатан Холдер, мистер Мейсон, окружной прокурор округаБьютт, и хочу допросить вас и вашего секретаря о визите, который вы нанеслисюда, в Парадайз.

– Вот как? – самым сердечным тоном заговорил Мейсон. – Будурад познакомиться с вами, мистер Холдер, хотя бы по телефону, но мне непонятно,с чего это вам захотелось «допросить» нас по поводу такого, как я считаю,обыденного дела.

– Ну, оно может оказаться и не таким уж обыденным, –возразил Холдер. – Каким путем мы пойдем: простым, легким или сложным?