Нужно будет постараться закрыть эту страницу,как прочитанную, нужно начать всё сначала. И стремиться не думать об этом ивспоминать как можно реже. Совсем забыть точно не получится, но можнопопытаться не вспоминать. Главное, убедить себя, что всё в прошлом. Идти пожизни вперёд, не оглядываясь назад. Убила и убила, человека уже не вернёшь. Амне нужно продолжать жить...

* * *

В детстве я мечтала убить своего отчима-алкоголика,который всячески издевался над моей мамой; постоянно орал на нее матом и билсмертным боем. А один раз он напился, схватил на балконе топорик для разделкимяса и погнался за мамой. Она убежала на кухню и с криками о помощи залезла подкухонный стол. Я молнией бросилась к отчиму и, схватив стоящую на столенедопитую бутылку водки, что было силы ударила его по голове. Отчим вскрикнул иупал на пол. Мы с мамой перепугались и думали, что он умер.

Я хорошо помню тот момент, словно этослучилось только что. Мама плакала, а я стояла, нахмурив брови, смотрела належащего отчима и думала – мне совершенно его не жалко. Так сильно я егоненавидела... Тогда я тихо радовалась тому, что его больше нет. Надеялась,наконец закончатся эти пьянки, скандалы на пустом месте, метание ножей в пьяномугаре в дверь ванной комнаты. Надеялась, что мои вечно испуганные глаза вдругстанут спокойными и счастливыми. А моя слабая здоровьем мамочка перестанетплакать и хвататься за сердце, говоря, как она ненавидит свою судьбу. Мнеказалось, что, если рядом не будет отчима, она вновь полюбит жизнь и будет сомной радоваться приятным мелочам. Когда я просила ее выгнать отчима, мамаговорила, что она его боится, что он никогда от нас не уйдёт и не оставит впокое, а даже если уйдёт, то обязательно вернётся и нас убьёт.

Так вот, когда мама увидела, как я ударилаотчима бутылкой, она строго-настрого запретила мне кому-нибудь говорить, чтоэто сделала я. Я хорошо помню, как она прижала меня к себе и сказала:

– Оленька, сейчас я пойду к участковому искажу, что это я его убила. Ради меня, прошу тебя, не говори, что это сделалаты. Вполне возможно, что мамы рядом с тобой какое-то время не будет. Но яобещаю тебе, что постараюсь вернуться как можно быстрее. Ты должна всегдазнать, что мама тебя очень сильно любит, тоскует, помнит и думает о тебе каждыйдень.

Мама заплакала, а я к ней прижалась и спросилаиспуганным, тонким голосом:

– А где ты будешь?

– Очень далеко. – Мама плакала идержалась за сердце.

– А мне можно с тобой?

– Туда детей не пускают.

– Почему?

– Потому что там свои законы.

– А как же я?

Мама погладила меня по голове, отбросила назадкосички и с болью в голосе произнесла:

– А ты пока поживёшь у тёти Веры.

– Мама, но она же меня не любит. Она любиттолько своих детей. Ты же сама это знаешь.

Я помолчала и тут же добавила:

– Но ведь, если бы я не ударила его бутылкойпо голове, он бы зарубил тебя топором. Я сделала что-то неправильно?

Мама не ответила на мой вопрос, а толькоприжала к себе, наклонилась и стала еще сильнее плакать, целуя меня. Когда онасобралась в милицию, вопреки её воле я увязалась за ней. Помню, как мы зашли кучастковому и мама сказала, что она убила своего мужа, который был пьян и хотелзарубить её топором. Ещё она сказала, что ни о чём не жалеет, потому что онпревратил нашу жизнь в ад и достал хуже горькой редьки.

– Судите меня за этого пьяницу, – вытерлаглаза носовым платком мама. – Только вот дочь мою мне безумно жаль. Никогоу неё нет, кроме меня, а моей сестре она не нужна. У той свои дети.

При этом мама вновь прижала меня к себе и такгорько заплакала, что у меня защемило сердце. Участковый не поверил тому, чтосказала мама, и вместе с нами пошёл посмотреть на труп. Когда мы вернулись вквартиру, трупа уже не было.

– Ну и где труп? – Участковый смотрел намаму подозрительно и сурово, словно она решила сыграть с ним злую шутку.

– Убежал, – в один голос ответили мы.

Оказалось, что всё это время отчим просто былбез сознания, и, пока мама ходила признаваться в убийстве, он пришёл в себя иушел пить дальше. Правда, после этого случая он обходил меня стороной и даже неугрожал маме, а если и замахивался, то я сразу говорила ему, что убью. Как нистранно, но на него это действовало. Этот здоровый неотёсанный мужланпобаивался хрупкую, но смелую и дерзкую девочку с двумя косичками.

Хотя я и была ребёнком, отчётливо понимала,что если моей мамочке будет угрожать опасность, то я действительно запростомогу убить отчима. Моя ненависть к отчиму не была детской. Я знала, что, кромеменя, за маму некому заступиться, ведь милиция приедет слишком поздно. Ясмотрела на свою запуганную, больную и высохшую маму, выглядящую много старшесвоих лет, и думала, что никогда такою не буду и ни за что не повторю еёсудьбу. Как можно пустить в свой дом мужчину и всю жизнь терпеть от негоунижения и побои, говоря какую-то нелепую фразу:

– Видно, судьба у меня такая. Это мой крест.

Тогда я была слишком маленькой, чтобы убедитьмаму, что каждый человек сам строит свою судьбу и что лучше не надо никакогомужика в доме, чем жить с таким вот уродом и успокаивать себя только тем, чтоты при муже. Я не понимала, про какой крест она говорит, и не могла ей сказать,что этот крест она сама же себе и придумала.

При воспоминаниях о маме на глаза набежалислёзы. Ведь во время моего детства почти не было центров для женщин, пережившихдомашнее насилие. По крайне мере, эта проблема не афишировалась и в прессе неподнималась. Да если даже и были такие центры, мама бы все равно туда никогдане пошла. За годы жизни с отчимом она стала бояться даже собственной тени ипривыкла переживать беду и боль в одиночестве.

Этим браком она испортила себе жизнь, а мнедетство. Она была очень слабой женщиной не только здоровьем, но и духом. Хотя,скорее, их у нее вообще не было. Просто слабая, беззащитная, замученная инесчастная женщина... Но ведь она была моей мамой, и я безумно её любила. Ялюбила мамочку и старалась сдерживать свой протест по поводу её жизни. Онанаивно надеялась, что когда-нибудь отчим бросит пить и станет порядочнымчеловеком. А я уже точно знала – горбатого только могила исправит.

По ночам я мечтала о том, что его заберут впсихушку с белой горячкой или однажды он купит бутылку паленой водки, насмертьотравится и, наконец, оставит нас с мамой в покое. Мне очень хотелось защититьи сберечь свою маму, но не успела...