Однажды, придя из школы, я увидела её лежащейна кухонном полу... Она была мёртвая. Множество ножевых ранений. В приступебелой горячки отчим убил мою мать и спокойно ушёл продолжать пить к своималкашам. Помню, как я сидела рядом с мамой, плакала, вытирала ей кровь,целовала, гладила волосы и просила её... вернуться обратно. Когда её увозили вморг, я тоже поехала и стала просить разрешить мне переночевать вместе с ней вморге, потому что не верила, что можно расстаться с мамой навсегда... Мне былострашно от мысли, что я никогда больше её не увижу, не поговорю с ней, неуткнусь ей в грудь, не поцелую и не расскажу про свои дворовые приключения.Конечно же, ночевать в морг меня не пустили, я всю ночь провела на ступеньках увхода. Мне просто хотелось быть к маме поближе... Сторож не прогнал меня, адаже принёс чашку чая и бутерброд с колбасой.

– Бедненькая. И кто ж твою мамку-то зарезал?

– Отчим.

– Вот гад! Я бы его своими руками задушил.

– Не надо его душить.

– Почему? – с удивлением спросил сторож.

– Потому что это должна сделать только я.Мамка моя, и отомстить за неё должна я. Тогда всё будет по-честному. Яобязательно его найду и убью.

– Есть у тебя кто, кроме мамки?

– Нет, – ответила я, смахивая слёзы.

А когда я уснула, свернувшись калачиком прямона лестнице, он подложил мне под голову небольшую подушку и накрыл пледом. Воттак я и жила на лестнице у входа в морг, пока мама была внутри. А потом сиделавсю ночь на могиле после похорон и с ней разговаривала. Мне совсем не былострашно. Мне никогда не было страшно, когда мама была рядом...

Отчима нашли сразу. Он пил в соседнем дворе.На похоронах я ненавидела себя за то, что не убила отчима. Я вспоминала тотслучай, когда ударила его бутылкой по голове, и думала, почему он не сдох?!

Мама умерла, когда мне было почти пятнадцатьлет. С этим я стала жить самостоятельно. Чтобы меня не отвезли в детский дом,мамина сестра Вера оформила опекунство и больше никогда не интересовалась мной.

В моей жизни появилась единственная цель –убить отчима. Я была одержима идеей наказать этого урода за свою мать. Я хорошопонимала, что на суде мне не дадут это сделать. Но я встала и закричалавыродку: «Посмотри мне в глаза!» Но он не посмотрел... Он отвёл их в сторону.То ли не смог, то ли не захотел... Я кричала ему, что я обязательно дождусь егоосвобождения, встречу прямо у тюремных ворот и убью. Меня крепко держали ипытались вывести из зала суда, но я рыдала и говорила, что хочу одного – убитьподонка.

И я действительно жила с этой целью нескольколет. Узнавала, где он сидит, считала, сколько ему осталось, и представляла, какс ним расправлюсь. Хотела купить пистолет и, перед тем как застрелить, всё жезаставить его посмотреть мне в глаза...

Господи, сколько раз я представляла себе этукартину. Вот открываются тяжёлые тюремные ворота, выходит постаревший, худой исгорбленный отчим, а я стою напротив в белоснежном пальто с красным шарфом и спистолетом в руке, и он всматривается в моё лицо... И вздрагивает, когда узнаетменя в этой взрослой и красивой девушке.

– Ну что, мудак, страшно? Жить хочешь? Моеймамочке тоже было страшно, и она тоже очень хотела жить...

А затем выпускаю в него несколько пуль игромко смеюсь от охватившего меня счастья.

– Мама, я это сделала! Мамочка, я смогла!!!

Я не хотела думать, что потом меня посадят втюрьму, я просто хотела его убить... Господи, как же сильно я этого хотела...

Но не срослось. Через три года пришло письмоот начальника зоны, где говорилось, что отчим умер от туберкулёза... У меня исчезлацель, и без нее стало очень плохо.

Со временем немного отпустило. Я больше немогла жить в квартире, где убили мою маму, и поменяла её на другую. Я частоприезжала к матери на могилу и со временем смогла заработать ей на красивыйпамятник. Я любила сидеть на лавочке рядом с могилой и рассказывать маме обовсех новостях. Правда, горечь оттого, что отчим умер сам и я так и не смоглаотомстить ему за мать, оставалась.

Иногда я признавалась мамочке, что отношусь кмужчинам совсем не так, как она. У меня никогда не будет мифического креста,который я должна буду тащить и гробить на него свою жизнь. Я никогда не пущу всвой дом пьяницу, а если мой избранник запьёт потом, то дам пинка под зад так,чтобы летел со свистом. Мне не нужен человек, который не нужен себе самому.Жить с алкоголиком всё равно, что играть с огнём. Что ни делай, всё равнообожжёшься. Алкоголик – это раб, а меня никогда не привлекали мужчины-рабы. Этилюди не могут чувствовать.

Мне также не нужен человек, с которым у менябудут разные убеждения. Я никогда не буду жить с партнёром, элементарно неуважающим меня, и если мужчина хоть раз посмеет поднять на меня руку, ярасстанусь с ним, не раздумывая. Из опыта своего детства я знаю, что мужчиныподнимают руку от ощущения безнаказанности. Я никогда не сойдусь с агрессивнымхамом и не буду терпеть побои.

На всю жизнь я запомнила налитые кровью глазаотчима, отшвыривающего маму к стене одним ударом, крушащего мебель и бросающегов меня пустую бутылку. Он обрушивал на нас всю злобу и ненависть и постояннобыл всем недоволен. Что бы мама ни делала, всё было не так. Мы старались какможно реже попадаться ему на глаза. Никогда не забуду, как он кинул в мамукипящий чайник и ошпарил ей голову, лицо и шею. У мамы были сильные ожоги. Оналежала в больнице, но так и не написала на него заявление. Боялась... С каждымразом он зверел всё больше и больше и избивал маму с наслаждением садиста.Особенно ему нравилось бить её ногами. Он всегда хотел её изувечить. А она немогла ему противостоять. Когда я приходила с улицы и спрашивала, откуда у неёкровь на лице, ссадины и синяки, она зачем-то защищала отчима и говорила, чторазлила воду, поскользнулась, упала или обо что-то ударилась. Я понимала, чтомама врёт и никогда не скажет мне правду. Правду я знала...

Я не могла понять одного. Почему мама вышла занего замуж? Почему жила с ним столько лет и всё терпела? Она говорила, чтокогда он трезвый, то хороший, просит прощения, говорит, что любит, и клянётся,что не помнит, что натворил. Но ведь трезвым он почти не бывал...

Он ничего не знал о любви... Ни он, ни моямама...

Вспоминая мамину жизнь, я знала точно, что моймуж будет меня любить и уважать, а моя дочь никогда не увидит семейных ссор идрак, не будет плакать от отчаяния и страха.