Угроза китайского вторжения оставалась всего лишь угрозой, племена, обитавшие на северо-востоке острова Хонсю, не представляли большой опасности для государства, поэтому можно было иметь небольшую регулярную армию и не строить стен вокруг городов.

Японская армия периода Нара состояла из столичных частей эфу и провинциальных частей гундан. Эфу насчитывало около 5500 воинов, половина которых охраняла непосредственно императора и его семью, а другая половина несла охрану дворцовых ворот и столицы. Императорская охрана и дворцовая стража набирались из знати, столичной и провинциальной, а войска, охранявшие столицу, состояли из рекрутов. В столичных частях в первую очередь ценилась лояльность, поэтому многие должности передавались по наследству, как это было принято испокон веков.

Большой ошибкой японских императоров было нарушение китайского правила назначения всех военных чиновников из центра. Офицеры в гундан набирались из местной знати и назначались местными правителями, император мог только утвердить уже принятое решение. Подчинялись провинциальные войска не командующему, назначенному центром, а местным правителям, совмещавшим в своем лице гражданскую и военную власть. По сути дела, правитель каждой провинции располагал собственной армией, которой командовали выбранные им люди, причем содержалась эта армия за государственный счет. Такое положение дел представляло серьезную угрозу для императорской власти, но до поры до времени никто из императоров об этом не задумывался (а когда задумались, то было уже поздно).

По Кодексу Тайхо на военную службу призывался каждый четвертый взрослый крестьянин, но Кодекс Ёро изменил это соотношение до каждого третьего.

В VIII веке шестимиллионный японский народ делился на две категории: рёмин («добрый люд») и сэммин («подлый люд»). К рёмин относились: ки — чиновники первых трех рангов, цуки — чиновники 4-го и 5-го рангов, прочие чиновники с 6-го 8-ой ранг, бякутё — свободные общинники, а также синабэ и дзакко — ремесленники. К сэммин относились кладбищенские сторожа (это занятие считалось презренным), преступники и их семьи, в качестве наказания превращенные в государственных рабов, а также частные рабы.

Чиновничество разделялось на столичное (найкан) и провинциальное (гайкан). Столичная ранговая шкала состояла из 9 рангов, которые делились на 30 разрядов. Каждый ранг делился на старший и младший, а ранги с 4-го по 9-ый включали в себя также верхнюю и нижнюю ступени. 9-ый младший ранг нижней ступени был самым низким из рангов и считался чем-то вроде испытательного срока для молодого чиновника. У провинциального чиновничества была своя система из 5 рангов и 20 разрядов.

Соответственно рангам, чиновники получали привилегии и прочие преимущества. Согласно Кодексу Тайхо чиновник 1-го ранга получал в год 80 тё[33] так называемых «ранговых полей» для кормления, которые обрабатывались определенным количеством крестьянских дворов, 30 хики[34] шёлка, 30 кип ваты, 100 тан[35] тонкого холста и 140 мотыг (мотыги были в то время распространенным «платежным» средством, ими выплачивались жалованья и налоги). Кроме этого, чиновник 1-го ранга мог иметь 100 слуг. Ранговые поля, крестьяне и слуги полагались чиновникам от 5-го старшего ранга и выше. Обеспечение чиновников низших рангов было весьма скудным. Так, например, чиновник 9-го младшего ранга получал в год 1 хики шёлка, 1 кипу ваты, 3 тан холста и 5 мотыг.

Чиновники высших рангов (с 1-го по 5-ый) могли «отбрасывать тень своего положения» на сыновей и внуков, то есть «автоматически» предоставлять им определенные ранги. Такие ранги называлась онъи — «теневые ранги». Сыновья, рожденные женами чиновников 1-го ранга получали 5-ый младший ранг нижней ступени, а сыновья, рожденные наложницами и внуки от жен — 6-ой старший ранг верхней ступени. Внукам от наложниц полагался 6-ой старший ранг нижней ступени. Система теневых рангов давала потомкам высокопоставленных чиновников большие преимущества и способствовала семейственности в высших эшелонах власти.

У провинциальных чиновников были иные привилегии. Родственники правителей уездов имели право службы в дворцовой охране и на обучение в провинциальных школах-кокугаку, после которой можно было поступить в Дайгаку — Высшую школу при императорском дворе, учеба в которой открывала путь к получению столичного чиновного ранга. Но, пожалуй, самым значимым преимуществом являлось право отправки дочерей во дворец, где они становились придворными дамами-унэмэ. Поскольку представители столичной знати охотно женились на унэмэ, эта привилегия позволяла провинциальным чиновникам породниться со столичными аристократами.

Правители уездов назначались правителями провинций и ими же контролировались. Такой порядок установился с 712 года. Выбор кандидатов проводился двояким образом. Правители уездов могли назначаться на основании личных качеств, но право на должность могло переходить по наследству, оставаясь в пределах одного клана. Стремясь на словах к максимальной централизации власти и всемерному его укреплению, на деле японские императоры способствовали созданию на местах сильных вотчин. Правитель провинции в пределах своей территории обладал гораздо большей властью, чем император. Он делал, что хотел и сообщал в столицу только то, что считал нужным сообщить.

Положение крестьян в VIII веке было незавидным (как, впрочем, почти на всем протяжении истории Японии). Каждому крестьянину полагалось около 2 тан земли, но размер надела мог быть уменьшен при дефиците земли и земля не всегда отводилась близ места проживания. Можно было получить землю на значительном удалении от дома (до 2-ух дней пути), да вдобавок еще и в виде нескольких небольших участков. Но хуже всего было то, что наделы распределялись один раз в 6 лет и оформление права на надел могло растягиваться на годы. Бюрократизация государственного аппарата всегда была одной из главных проблем управления.

Крестьяне платили 3 вида налогов — зерновой, который взимался с единицы земельной площади, и в среднем составлял около 3 % урожая, натуральный налог (тканями, ремесленными изделиями, морепродуктами и пр.) и отрабатывали до 70 дней в году трудовые повинности на строительных и иных работах. Те, кто работал на государство, получали только питание, причем весьма скудное — около 200 грамм неочищенного риса в рабочие дни и половину этого количества в те дни, когда из-за погодных условий работы не проводились.

Для поддержки крестьянства были устроены рисовые займы — выдача риса в кредит до следующего урожая, но такая «поддержка» оборачивалась разорением из-за грабительских процентов. Государство ссужало рис под 50 % годовых, а частные лица — под 100 %! В большинстве случаев взятие ссуды на таких условиях приводило крестьян в рабство. В 737 году, после двухлетней эпидемии черной оспы, частные рисовые ссуды были официально отменены, но подпольно они продолжали выдаваться, только оформлялись иначе. Формально причиной отмены частных ссуд была объявлена «забота о народе», но на самом деле государство устранило частных конкурентов. Процент у частников был выше, но само получение ссуды у них было проще.