только мои. Сотни глаз направлены на меня. Они восхищены, их взоры поедают, вожделеют. Я ощущаю себя богиней и мне не стыдно за это чувство. Плыву по подиуму, сердце гулко бьется и его удары отдаются в горле. Дух захватывает от волнения и восторга. Из множества людей, их блуждающих завороженных взглядов, чувствую лишь один, обжигающий, проникающий под кожу и пытающийся вывернуть душу наружу. Стараюсь не замечать его, но теперь, все внимание публики ушло на второй план, оставив лишь его.

За кулисами в суете приготовления к следующему выходу не успеваю проанализировать свою реакцию на Него, но стоит выйти на помост второй раз, как это чувство обостряется. Мы вдвоем в этом прекрасном зале и я красуюсь перед ним, демонстрируя себя в лучшем виде и жажду его внимания. Кожа горит под его взглядом и сердце несется галопом. Смотри, желай, мечтай! Хочу этого. Его внимание всецело мое.

После показа я проклинала негодяя, злорадствуя. Пусть мерзавец видит чего лишён и чего никогда не получит. Как бы сильно не старался, добровольно я никогда не приду к нему в руки. А угрозы... Я что-нибудь обязательно придумаю. Обязательно.

Переодевшись вышла в зал, где проводился фуршет. Гости модного мероприятия уже во всю пили шампанское и сметали с подносов закуски. Журналисты фотографировали собравшихся, особое внимание уделяя моделям и разумеется виновнику торжества — Жаку. Кутюрье сиял в белом вечернем костюме с укороченными брюками, приталенным пиджаком и черной шелковой рубашкой с воротником стойкой. Идеальная прическа, очки в леопардовой оправе завершали его образ иконы стиля.

Вот привычная для меня атмосфера! Не смотря на то, что я знала насколько лицемерен каждый присутствующий на этом вечере, мне нравилось происходящее. Я находилась в своей стихии. Ничто не способно испортить мне настроение, ни один жалящий и завистливый взгляд, ни сплетни за спиной, ни даже те люди, которых я бы предпочла больше никогда не видеть.

Но стоило шагнуть в зал, как от радости не осталось и следа. Алан миловался с Лекси. До сих пор перед глазами стояли кадры их «свидания». И вот снова они у меня на глазах слились в страстном поцелуе. Вены зажгло, а грудь сдавило. Смотрела на эту парочку и не могла отвести взгляд в сторону. Внутри меня все противилось их проявлению нежности, противилось даже их простому общению. И он, так по-хозяйски сжимал ее в объятиях. Лапал своими ручищами. А мне хотелось расцарапать лица этим двоим. Негодяй этот, впился в нее губами, словно сожрать пытался, а Лекси-дура и рада, повисла на нём забыв о правилах приличия и явно позабыв как он неделю динамил её. Ни грамма самоуважения. Еще немного и он разложит ее прямо посреди вечеринки. Меня тошнило от них и в то же время не могла отвести взор в сторону, плавясь в огне, расползающемся по телу и пожирающем каждую клетку, оставляя после себя лишь выжженную степь.

— Лисёнок, — вернул меня к реальности знакомый голос. — Ты была великолепна, — взял меня за руки и притянул к себе Володя, прижимаясь губами к виску. — Остальные девушки померкли на твоем фоне, — говорил так, чтобы слышала только я.

На мгновение я даже растерялась, не могла понять, что вообще он от меня хочет. Под ребрами все еще клокотала чуждая мне эмоция, признавать и называть которую я отказывалась. С трудом перевела взгляд с парочки, перетянувшей на себя все внимание прессы. Посмотрела в карие глаза, при этом освещении казавшиеся больше оранжевыми, как слабо заваренный чай, натягивая на себя улыбку. Вот он — человек, ради кого я стараюсь быть красивой, тот, кто дарит мне радость и покой. А малолетний выскочка пусть катиться к черту!

Обняла за шею жениха, прильнув грудью к его мощному торсу и поцеловала, наплевав на макияж. Владимир прижал меня к себе за талию, нежно отвечая на поцелуй. Его язык ласкал меня, переплетаясь с моим. Прикрыла глаза, добавляя страсти, но Вова резко отстранился.

— Лисёнок, — хрипло проговорил он. — Что на тебя нашло? Дождись возвращения домой.

Его слова отрезвили, как ушат ледяной воды. Никогда он не уподобится жалким малолеткам, идущим на поводу у своих низменных желаний.

Вспышки камер, оклики заставили отвлечься. Позируя с женихом для прессы, замечала завистливые взгляды женщин. Многим нравился Владимир, точнее его деньги. Знаю поименно коллег по цеху, пытавшихся залезть к нему в трусы, но все их попытки остались безуспешны. Володя не ценил женщин вешающихся на мужчин . Не любил когда сами шли в руки. Слишком старомоден. Хотел быть рыцарем и брать неприступную крепость. Меня он осаждал более года. А я присматривалась к мужчине, не могла понять его намерений. И лишь после того как он остался непреклонен, продолжал одаривать подарками, вниманием, решал проблемы. Разобрался с зарвавшимся папарацци, преследующим меня даже в примерочных бутиков, организовал срочный перелет на Родину, когда заболела мама. Стал тем, кем должен быть настоящий мужчина — опорой, стеной, защитником. Именно это мне и требовалось. Хватит с меня самовлюбленных павлинов, пытающихся пробиться наверх за мой счет. И тем более мне не нужен человек, превращающий мою жизнь в ад.

Эти мысли охладили мой пыл и теперь я совершенно иначе взирала на разыгрываемый в нескольких метрах от меня спектакль.

— Прости, — выдохнула, нежно проведя ладонью по гладко выбритой щеке. — Знаешь же как на меня действуют показы.

— Поверь, на меня так же. Хочется утащить тебя в нашу пещеру и не выпускать оттуда несколько дней.

—Так давай так и сделаем! Сбежим отсюда. От всех этих людей! Побудем вдвоем.

Внезапно эта идея стала казаться единственно верной. Показ прошел, пресса уже успела сделать мои снимки, а все остальное ерунда. Зачем мне этот серпентарий, когда самый главный человек рядом. И только его мнение имеет значение.

— Прости, Любимая. Через час важная встреча. Веселись, наслаждайся общением с друзьями, — улыбнулся Вова.

— Значит, уходишь, — моментально стало холодно и страшно.

— Алиса, мы наверстаем все ночью, — подмигнул он, чмокнув в губы. — Хорошего вечера!

По мере того как удалялась мужская фигура, я ощущала внимание посторонних, чужих для меня людей, и острее чувствовала присутствие его сына. Окружающая обстановка, та, что обычно дарила силы и уверенность, угнетала и казалась враждебной. Никогда раньше не была настолько уязвима, как в это мгновение. Хотелось кинуться вслед за Вовой, повиснуть у него на руке и