— Лифт занят, — рявкнул наглецу, наплевав на последствия.

Мне нужна эта девушка напротив. Глаза ее колдовские неестественно голубого цвета, вышибли напрочь все доводы против того, чтобы не трогать ее, дать время прийти самой. Эти игры стерли границы. Не мог больше делить ее с другим. Заберу немедленно и будь что будет. Губы ее алые манили, требовали прикоснуться к ним, всосать и смаковать. Вид взволнованный, быстро бьющаяся жилка на тонкой шее, ноздри глубоко втягивающие воздух и взор блестящий, внимательный, словно она уже смирилась с неминуемым, ждала этого. Несколько шагов и меня повело от легкого аромата миндаля и ванили, окутавшим меня, дурманя, заглушая последние доводы разума.

Обхватил ладонями ее лицо. Алиса дёрнулась, но я не позволил ей вырваться, сильнее удерживая щеки. Вот она, в моих руках. От этой близости, по коже вдоль позвоночника пробежали горячие мурашки и бросило в жар. Наклонился, накрывая ее рот своим. Провел языком между плотно сжатыми губами. Алиса замерла, но не отвечала на мои действия. Попытался протиснуться в ее ротик, девушка дернулась отворачивая лицо. Мазнул губами по ее щеке, силой поворачивая ее голову к себе и снова захватывая алые губы в плен. Сосал их, лизал, пока она все еще пыталась вырваться. Её сопротивление заводило сильнее. Я хотел Алису здесь и сейчас. Жаждал ласкать безупречное тело, изнывал от нетерпения вкусить ее. Не закрывая глаз, продолжал ломать сопротивление, завоевывая неприступную крепость.

В какое-то мгновение она прикрыла веки, расслабила губы и мой язык вошел в ее горячий ротик. Я застонал ощутив ее влагу и тепло. Коснулся гладкого языка, изучая его, как почувствовал ответную реакцию. Она целовала меня в ответ. Мы слились в жадном, голодном поцелуе. Я упивался мягкостью ее губ, ее вкусом, ее голодом. Мы ласкали и кусали друг друга, причиняя боль и наслаждение. Не заметил, как переместил одну руку на затылок Мандаринки, а вторую положил на спину, вжимая в себя хрупкую фигуру. Я словно парил над этой гребанной землей и Алиса летала вместе со мной. Не видел и не слышал ничего кроме нее и стука сердца, пытающегося выскочить из груди. Девушка распахнула глаза и со всей силы укусила меня за язык. Рот заполнил металлический привкус крови, но я не выпустил ее из своих объятий. Лифт пикнул и она отпихнула меня от себя.

Алиса тяжело дышала. Глаза горели, губы блестели, перепачканные моей кровью. Девушка пристально смотрела на меня, вытирая тыльной стороной ладони рот, а затем ринулась к выходу. Поймал её за руку, не давая выбежать из кабины. Она замахнулась и с размаху врезала мне кулаком в челюсть. Не ожидая от нее подобного, чуть ослабил хватку. Воспользовавшись моим замешательством она побежала из лифта. Последовал за ней, не собираясь упускать.

— Лисёнок! — услышал удивленный голос отца. — А я решил, что ты права…, — не договорил, увидев меня позади своей невесты.

* * *

Алиса

Горячие, обжигающие губы. Поцелуи, как удары током. Меня прошибла дрожь от его близости, от наглых, настойчивых губ. Он пытается сломить меня напором, прорвать плотину. Инстинктивно попыталась отвернуться, но вопреки здравому смыслу меня пугало и в то же время нравилось происходящее. Алан удерживает мое лицо с какой-то нечеловеческой, дикой силой, не позволяя убежать. Вжимает пальцы в кожу, пригвоздил твердым торсом к стенке лифта, лишая возможности сбежать. Голова идёт кругом, тяжело дышать. Воздух пропитался первобытным ароматом страсти, похоти и его запахом, от которого подгибались коленки. В момент слабости прикрыла глаза. Тогда его язык проник в мой рот, овладевая каждым миллиметром, тараня его. Не заметила, как начала с голодом отвечать на его дерзкие ласки. Пробовала его. Алан доминирует, порабощает. Жадно переплелись языками, скользя, извиваясь. Он пытался проникнуть глубже, имея меня в рот. Дикий, необузданный, сводит с ума.

Таю в его руках и чуть ли не стону от удовольствия и хочется большего. Запретного. И сейчас мы нарушаем все нормы. Но отчего так сладко? Мне мало. Он пробудил во мне что-то дикое. По телу растеклось тепло, устремляясь к низу живота и сосредотачиваясь между бёдер. Вжалась грудью в каменный торс, ощущая, как через плотную ткань брюк в живот упирается эрекция. Он хочет меня, как женщину. Руки Алана оказались у меня на затылке и спине, вжимаясь, оставляя ожоги. Каждое его прикосновение отдаётся дрожью. Я теряю саму себя в его объятиях, поддаваясь его страсти, голоду. Влажные звуки поцелуев, шумного дыхания и бешеный стук сердцебиения, все как в тумане и не со мной. Кусаю его губы и чувствую металлический привкус. Он отрезвляет. Распахиваю глаза, осознавая что творю. Сигнал остановки лифта напоминает о том, что все реально. И я перешагнула грань. Ужас случившегося выплескивается на меня, ушатом помоев. Этого не должно происходить. Отталкиваю Алана, но он цепляется за меня, как паразит. Приставучий клещ. Нужно от него избавиться и спрятать в пробирку, забывая как о досадном недоразумении. Бью его прямо в лицо, убегая и не оглядываясь назад и врастаю как вкопанная, врезавшись в широкую мужскую грудь.

—Лисёнок! — удерживают меня за плечи сильные руки. — А я решил, что ты права…

Володя вернулся.

Слышу позади себя шаги, чувствую дыхание в затылок и кровь, отхлынула от лица. Сейчас Вова все поймёт. Увидит по нашим глазам, как я в лифту чуть не отдалась его сыну. Тогда перестану для него существовать. Превращусь в грязь под его ногами. И потеряет тогда надо мной власть Алан. Не сможет больше меня шантажировать. Да и причин не останется, ведь я добровольно практически раздвинула перед ним ноги. Азарт угаснет, а вместе с ним и интерес ко мне.

— Алан? — озадаченно кинул взгляд поверх моей головы жених.

— Алисе не хорошо стало, решил проводить ее до машины, — холодно ответил мерзавец.

По его голосу и не скажешь, что он только что с диким голодом набросился на меня в кабине лифта.

Кажется, я даже перестала дышать ожидая реакцию Владимира и где-то на задворках сознания почувствовала разочарование. Струсил Алан. Для него я лишь забава. Была бы нужна, то не постеснялся заявить отцу о своих чувствах. Но даже он понимает, насколько его желания омерзительны.

— Что такое Лисёнок?— обеспокоено заглянул мне в глаза Володя.

— Голова разболелась, не смогла оставаться посреди шума, — играть, так играть, притворюсь, что