— отозвалась спутница ведуньи и направилась элегантной походкой к выходу из дома.

Вчерашние шутки с Улебом оставили весьма ощутимые следы на моей тушке, но скука и безделье вынудили меня направиться вслед за кошкой. Внутренний двор нашей крепости встретил потоком звуков и общей суматохой: мужчины таскали бревна для лучшего укрепления стен, трэли укладывали сухой настил для деревянных дорожек, дети играли в своих отцов, даже куры организованно кудахтали, направляясь по своим делам. Свежеуложенные доски слегка пружинили в такт шагам, и путь вывел меня к дому Сигрун. Йормунда, встав на задние лапы, показательно потерлась об ручку дверей ведьминого домика.

— Ну входи, — отворив створку, я вошел за ней следом. — Сигрун, у тебя еще осталась та целебная мазь?

— Входи, Эгиль. — последовал ответ за волчьим пологом.

Отодвинув шкуры, я увидел ее перед столом, на котором аккуратными кучками лежали разные травы и мешочки. Длинные серебряные волосы каскадом обрамляли молодое лицо вельвы, они не были заплетены в косу или в какую-либо хитрую прическу, что говорило о ее незамужности.

— А как ты стала жить с нами, Сигрун? — ее загадочная личность слишком сильно выбивалась из нашего окружения, и поэтому меня уже давно интересовал этот вопрос.

— Семь зим назад корабль брата твоего отца проплывал мимо устья Глаумы, к несчастью одного бонда… Небольшая фамильная снекка шла на торговлю в Тенсберг, но закончила свой путь в руках Лейдольва и Синдри. Бонд потерял корабль, товары, но в последний момент смог потерять и честь. Во избежание своей смерти он предложил жизнь родной дочери, что считалась самой прекрасной девушкой в Раумарике. Так дочери предстояло стать рабыней берсерка, но увидев ее, твой отец попросил отдать эту девушку себе. Лейдольв согласился и Синдри решил жениться на этой девушке на родном острове Селунд, а подарком невесте служила жизнь ее отца. Так в мыслях о скорой женитьбе они достигли Тенсберга, где продали и снекку, и товары отца, и трофеи похода. И по счастливой случайности твой отец увидел Асвейг. Дальнейшую историю ты знаешь, Эгиль.

— Ох, ты, наверное, ненавидишь отца?

— Наоборот, сын Синдри. Твой отец спас меня от рабства Лейдольва. Я свободна, но нити моей судьбы навеки связаны с вами, — сказав это, она достала небольшую деревянную кадушку и поставила ее на стол. — покажи свои ушибы.

С трудом стянув тулуп и рубашку, перед вельвой предстал мой леопардовый окрас кожи, на что она цокнула языком и покачала головой, затем аккуратно начала втирать мазь на места ссадин.

— Не шипи, Эгиль, лучше бы меньше доводил Улеба. — ухмыльнулась Сигрун.

— Это я свистеть учусь! Ты так и не вышла замуж получается? Сколько тебе лет?

— А ты хочешь позвать меня? Твой род знатен, но ты пока слишком мал, сын Синдри, поэтому я откажу, — посмеялась она. — Я старше на год твоего отца, ныне идет мой двадцать восьмой год.

— Очень смешно! А на самом деле? Я не могу поверить, что с такой красотой тебя больше никто не добивался.

— Ты же знаешь, что меня называют вельвой? И не просто так. Мужчины не говорят об этом, но в душе всегда опасаются ворожбы. Тем более зачем мне муж сейчас, если скоро подрастет такой благочестивый воин. — сказала она с ухмылкой.

— А отец?

— Твой отец всегда был бесстрашным, не говоря уже о его брате берсерке. Посиди так, пусть впитается, я заварю тебе успокаивающий отвар.

— Спасибо! Только давай, чтобы я потом не бегал голышом с пеной у рта.

— Все что было на Йоль остается там, Эгиль. — лукавые глаза ведьмы слегка прищурились.

Магия, ворожба или другие виды медицинского колдунства Сигрун дали свои плоды, и я уже с большим энтузиазмом побрел домой, где быстро провалился в объятия сладкого сна. Следующие недели прошли по настоящему беззаботно. Последний снег быстро растаял и даже морской ветер стал теплым. Я был счастлив, что смог переживать вновь эти яркие моменты детства, и чувствовать, что вся жизнь еще только впереди! Пока внезапно не оказалось, что ее хотят оборвать.

Глава 21

Об их пришествии нас никто не мог предупредить, да и было это невозможно. Викингов не зря боялись и считали их хуже зверей. Они приходили из ниоткуда, забирали все ценное, убивали, брали в плен и исчезали. Корабли, способные преодолевать океаны позволяли им сплавляться и по небольшим рекам. Со скоростью до двадцати узлов[39] они менее, чем за сутки могли преодолеть расстояние более чем в пару сотен километров, это при том, что под парусами можно было идти практически не прилагая труда. Ни для кого уже не было секретом, что конунг Харальд собрал огромное войско, чтобы подмять под себя как можно больше земель. И случился худший из возможных вариантов, Эйрик Эймундсон пришел мстить.

Он лично возглавлял небольшую флотилию из трех быстрых драккаров. Когда мы узнали о его приходе, ему оставалось лишь около часа, чтобы кили кораблей коснулись берега нашей земли. Время шло на минуты, люди паниковали, и тогда Асвейг сказала то, что никто не думал услышать.

— Соберите все ценное, разлейте смолу по стенам! По команде мы запалим крепость!

— Но Асвейг, это же наш дом! Да они умоются кровью у наших стен! — взревел Улеб.

— И после вырежут здесь всех от мала до велика! Лучше потерять дома, чем жизни, хольд! Синдри вернется, и мы отстроим новую крепость! Поторапливайтесь! Живее, Хель вас забери! Устроим пожар во славу Сурта! — я никогда не видел мать такой, всегда спокойная, сейчас же она рвала и метала, выкрикивала команды и полностью взяла всю ситуацию в свои хрупкие руки.

— Но дальше что?! Мы скроемся в лесу? — спросил один из рекрутов.

— Да! Река слишком мелководна для кораблей Эйрика, дойдем до озера, переждем и дальше в Тенсберг!

— А остальные люди? Что с ними?!

— Дренг, твоей семье и другим местным нет разницы, кому платить дань! Свейский конунг пришел за своей землей, и он не будет кусать руку, которая его кормит! Передай остальным, если хотят, то пусть идут с нами, если нет, то останутся под Эйриком или умрут!

В тот момент, когда люди Эйрика Эймундсона застучали ногами о доски причала, перед ними бушевала стена ревущего огня, но не теряя ни секунды они бросились в погоню.

У нас была фора в четверть часа, а это значило, что шансов уйти почти не оставалось. Мы добежали до прямого участка реки, где у берега стояла аккуратно прикрытая лодка. Улеб и оставшиеся хирдманы рывком спустили ее на воду.

— Гисли,