Да, здесь имеется некто, играющий его роль — ряженый, назначенец. Но реального выгодополучателя нет. Выгодополучателем я называю владельца рационализируемого гешефта (понятных, большей частью материалистических, но не сиюминутных выгод).

Что означает его отсутствие? Абсурд. Дурную бесконечность. Экзистенциальный, идейный, финансовый и пр. коллапс. Для рациосознания отсутствие выгодополучателя — примерно то же, что для христианина — отсутствие бога. Народ обладает рациосознанием. Вопреки евразийской мифологии. Из рациосознания вырастает политическая субъектность. Медленно, правда растет…

Чувства — это, конечно же — 19 век. Недаром околонаучные «травмы» и «неврозы» — так прижилось. Потому, что — верно. Максимально точно.

Именно травмы и неврозы характеризуют тот спектр экзистенциальных переживаний, что раньше принято было именовать чувствами. Современного, конечно, человека.

Не даром владельцы витиеватых писем, как к примеру, г-н «Х» и создатель плохого готического романа с мордочкой районной какой-то местечковой крыски или же обиженного хорька — выглядят в первую очередь бездарно, во вторую — крайне неискренне. Но не той высокой неискренностью, неискренностью Неуловимых — что отличает всякую Личность, Гения, Демонический Субъект, а неискренностью продавца залежалых товаров или что-то вроде.

Современный человек — это не ухудшенная копия несовременного, это человек качественно иной. Действительно, радикально измененная модель. Как правило в лучшую, а не в худшую сторону, как нам навязывают традиционалисты.

Если бы Гностический Младенец (некто, познавший изначально суть бытия) был, что называется социально адаптирован, то он первым делом бы бежал семьи, затем родины, а потом и самого бытия. Но Гностический Ребенок как правило — дезадаптант, часто выглядящий полуаутистом, малоприспособленный к быту. Поэтому он совершает тот же самый путь, но с точностью ровно наоборот. Так Гностический Младенец превращается в Экзистенциальную Личность.

Здесь быт выступает как демиургическая ловушка. А возможность и скорость социальной адаптации — как цивилизационный гешефт.

* * *

Бодлеровский бог, которому, «чтобы всевластвовать нет даже надобности существовать» — это примерно то же, что мой идеал Я-Функционирования — «Иметь и Не быть».

* * *

«Вначале было слово» — это о матричных пропагандистах. Но не о самой жизни. Как и не о смерти. Смерть нельзя заговорить.

Сие — упрощенный и устаревший подход. Удовольствия недорого стоят. Правильная Власть могла бы держаться на разрешении-допущении всяческих удовольствий, развлечении и благ. Ибо Власть есть в некотором роде абсолютная ценность. А счастье — понятие профанно-плебейское. Превращение понятия власти — в синоним «изобилия благ» — обычный кульбит политических и психологических провокаторов-лже-интерпретаторов.

Основной «секрет» современной политики — в том, что блага в избытке всегда (ну или почти всегда) есть. Пропаганда иллюзии их отсутствия — есть основа архаического (социалистического) управления.

* * *

Воспоминания — это подбирающаяся смерть.

Религиозное «воинство» видит вызов и «врага» везде, даже там, где его и нет вовсе. Судя по отдельным репликам, оно воспринимает и идею Добытия как некую антитезу вере. Т. е. не понимает самой природы и сути Ненуждания в вере. Как иначе понимать заявления вроде — «Каждый нуждается в спасении»?

Не каждый. Я — нет. Мне не от чего и ни к чему спасаться. Даже мысли подобной ни разу в жизни не возникало в моей голове. Спасаются виновные, преследуемые, жертвы. Я — не первое, ни второе, ни третье. Что же касается «опыта Добытия», стоит уточнить — никакого опыта Добытия нет. Есть — Добытие. Я — и есть Добытие, лишь слегка деформированное человеческим воплощением.

Кстати, коли уж существует «оскорбление религиозных чувств», должно так же существовать оскорбление логики и здравого смысла. Почему нет?

Помнится, некто в детстве, лет 14-ти, неформал, сказал — «Эту (про меня), эту нет, она в шубе!» Также Лимонов описывает некую юную красотку, которая в отличие от всех, бывших, кои «не красились, а только умывались» имела наглость заявиться в шикарной шубе.

Так вот, подобный взгляд, это не потребительство, и не левачество даже, а чистый совок, озабоченный значимостью фиктивных и демонстративных статусов.

Тогда как по мне — потребитель — это человек, не отвращающийся потреблением, желающий потреблять (угодное) ему, имеющий культуру потребления («Американский психопат» — это тоже своеобразная культура потребления).

Более всего смешно слышать презрительное «потребитель» из уст советских и неосоветских агитпроповцев. Кто-кто всегда был потребителем, так это совчел. Он скупал и молился молился и скупал. Протирал пыль сервилатных сервантов и усталь хрустальных ламп.

Лолитошкольница, коей восхищалась я в детстве, за внешний вид, бойкость и знание (как мне казалось) каких-то неведомых тайн, на вопрос — «Что ты хочешь?» (от жизни) — изрыгнула — «СПОРТИВНЫЙКОСТЮМ», обернулась уродством и рассеялась в замужество и плотедряхление.

А вообще, все хорошее, скажу я вам, мелкобуржуазно. Не мелкобуржуазно только Очень Хорошее. Но его нет.

* * *

Бытие образовалось из утечки энергии. Это злокачественное (буквально) образование принято именовать «богом». Высказывание тождественно реальности ровно в той степени, в коей бытие (проявленный мир) черпает энергию не из себя. А так и только так и черпает.

Именно так функционирует мир — порождает, чтоб насытится. Буквально — никто не живет для себя.

* * *

Трехмесячный младенец имеет в себе много старушечьего. Вообще красота должна содержаться где-то вне организма и «естественных порывов». Иначе говоря — в красоте нет жизни.

— Как я уже сказал, Небытие не имеет объективного единичного определения. Кроме отрицательного: «Небытие не есть отсутствие Бытия». Поэтому мне неясно, что вы имеете в виду. (с)