— Если их подучил британский агент, то и не такое возможно, — прокомментировал Павел Балашов. Ай да денщик у Чунеева!

— Есть хороший способ получить ответы на все вопросы, — объявил Лыков. — Взять Якова Севастьяновича да и расспросить.

— Только надо самим, — заволновался подпоручик. — А то полицейские его опять шлепнут, ищи потом концы.

— Полиция понадобится, когда будем брать всю банду. У нас без них силенок не хватит. Хорошо бы до того выманить главаря… Давайте поступим так.

Коллежский советник посмотрел на молодежь с видом аксакала. Все ждали, что он решит.

— Я схожу в пивную на разведку. Принюхаюсь, получу подсказки, и тогда будем думать. Засада, налет, облава — там решим.

— Папа, как же ты явишься в притон? Кем себя выставишь? Это опасно и бесполезно, незнакомого человека туда и не пустят!

— Поучи меня заходить в притоны, — засмеялся сыщик. — Тридцать лет этим занимаюсь. Ну, двадцать восемь…

— И все-таки, как?

— Я привез с собой гримерное депо. Превращусь в старичка-ветерана, это давно наработанный типаж, всегда он меня выручает. Приду в заведение перекусить. Обычно народ там сердобольный, нальют дедушке и послушают его рассказы про стародавние походы.

— Какие походы? — не понял Ботабай.

— Про Кокандский главным образом.

— Почему именно про Кокандский?

— А я медаль такую купил, в ломбарде. Понял, что пригодится, и прихватил. Вот и испытаю ее наконец.

Он сходил за чемоданом, порылся в нем и выложил солдатский Георгиевский крест четвертой степени и медаль «За покорение Ханства Кокандского».

— Вот. В здешних краях вполне обыкновенная вещь.

Награда пошла по рукам. Медаль из светлой бронзы на потертой георгиевско-владимирской ленте вызывала разные чувства. Подпоручик прочел на реверсе:

— Тысяча восемьсот семьдесят шестой год. Тебе тогда было девятнадцать лет. Чуток грима, не нужно особенно и стараться.

— Запомни на всю жизнь: когда идешь к черту в пасть, нужно очень-очень стараться. Готовиться с полным усердием, иначе можно и не вернуться.

В голосе сыщика прозвучало раздражение. Чунеев виновато промолчал, а отец его добавил:

— Гримироваться лучше стариком, такой не вызовет страха или опасения.

— А ежели захотят за бороду потянуть? — хмыкнул денщик.

— От меня зависит, захотят или нет. Если не дам повода, никто и не подумает. Дюжинные гайменники из глухой степи… Им и в голову не придет, что может явиться сыщик в гриме по их душу.

— А крест тоже из ломбарда? — спросил Ботабай.

— Нет, крест мой собственный, за турецкую войну.

Денщик с аргыном посмотрели на Лыкова по-новому.

— Грим я сделаю и роль сыграю, — продолжил тот, — но вы должны помочь. Явился старик, которого никто раньше не видел, да в такое опасное место. Почему именно туда? Откуда взялся? Давайте вместе думать. Где ваше «Беловодье» находится?

— На краю города, позади кузниц, — начал рассказывать Ганиев. — Это огнеопасное место, простые обыватели его избегают. Но есть любители дешевизны. И в последнее время там вырос поселок бедняцких домов для нищебродов. Так это по-русски?

— Так.

— Пивная «Беловодье» у них как штаб-квартира. Народ за кузницами селится неразборчивый. Обретаются с утра до вечера: и воры с налетчиками, и просто пьяницы.

— Характер заведения понятен. А откуда я взялся?

— Ты, точнее не ты, а ветеран, приехал из Павлодара, — стал рассуждать Лыков-Нефедьев. — Поутру, на телеге с арбузами. Мы тебя подсадим на такую телегу у последней станции почтового тракта. Вот дедушка ходит, осматривается, может, кто копеечку подаст. И заперся наугад в «Беловодье».

— А за каким чертом я, старый пень, явился в Семипалатинск?

Тут заговорил Павел Балашов:

— Я знаю, за каким. К нам в Джаркент однажды пришел такой же, только он был с палкой. Сам видал, как на улице ему алтын подали. Разговорчивый был — страсть. Так вот, дедушка сказал, что пробирается к снохе в Зайсан, через добрых людей, от пикета к пикету. Там подвезут, тут подкинут… И не столько по необходимости, сколько от скуки.

— К снохе в Зайсан… — повторил Алексей Николаевич. — А я могу, к примеру, в Усть-Каменогорск к сыну.

Так постепенно они создали легенду. Затем Лыков, загримировавшись мещанином, съездил с Балашовым и Ганиевым в Семипалатинск. Они провели рекогносцировку. В саму пивную не пошли, но мимо прогулялись. Так себе заведение: у порога двое мастеровых дрались, еще один лежал в тени под забором.

Сыщик обошел окрестности, будто бы в поисках съемной комнаты. Самозахват очень распространился в городах, власти были бессильны бороться с этим. Неимущие селились на окраинах, у границы города, а то и за его пределами. Без покупки земли, без утверждения строительной инспекцией проекта они возводили конуры и жили в них годами. Стоило появиться одной такой, как рядом вскоре вырастала целая улица. Ничего не попишешь — квартирный кризис. В конце концов городские власти пошли на уступки. Выселок за кузницами, уже получивший название Нахаловка, разделили на участки и стали продавать их беднякам. Причем не всяким, а лишь тем, кто родился в Семипалатинске или прожил здесь не менее пяти лет. Бедняки и набежали… Слободка разрослась, домов в ней насчитывалось уже под сотню. Строения были неказистые, в большинстве своем саманные. Выгребы в них никто не чистил, на улочках грудами лежал мусор. Обитатели составляли одну сплоченную среду, враждебную полиции. Подходящее место для притона.

Утром 15 августа на улицах Семипалатинска появился новый персонаж. Дед лет семидесяти, с крестом и медалью на ветхом армяке бойко ковылял от дома к дому. Стучал в ворота, снимал шапку и просил дворников позволить поговорить с жильцами. Во многих домах дворников не было в заводе, выходил кто попало, и тогда дед сразу начинал свое «Христа ради». Ветеран азиатских походов был вежлив, гундосил ласково и удалялся без скандала, если ему отказывали. Чаще всего так и происходило. Русское население жило небогато, у татар дома много приличнее, но их Христовым именем не проймешь… Кое-как старик насобирал целковый. Сунулся в два-три особняка, к купцам, но оттуда его прогнали.

Попрошайка отправился на Ново-Базарную площадь, и здесь ему повезло больше. Когда он закончил обход торговых рядов, сборы приблизились к трем рублям. Утомившись, дедушка решил перекусить. Однако, узнав, какие цены в харчевнях, ушел в расстройстве. Кто-то подсказал бедолаге, что такому, как он, лучше снести свои гроши в пивную «Милый дом» у казачьего форштадта. Ветеран доковылял туда и нашел, что и здесь дорого. Хозяин, сам отставной фейерверкер, дал совет:

— Ступай-ка ты в «Беловодье». Хуже места нет во всем городе, но и дешевле тоже нет.