Докончить он не успел: Лыков сильно ударил его под дых. Бандит согнулся пополам и рухнул на землю. Командированный принялся месить его ногами, стараясь ударить побольнее. Охаживал лежачего он не очень долго.

— Хватит для первого раза. А ну встать!

Но подняться у атамана не получилось. По приказу сыщика казахи поставили его на ноги и придерживали, чтобы не упал. Подпоручик отошел в сторону и прятал глаза. Отблеск костра плясал на его лице и делал похожим на идолопоклонника.

— Ты чего? — спросил коллежский советник. — Способы мои не нравятся?

— А как они могут нравиться?

— Согласен. Я же не скотина бесчувственная. Однако так их и раскалывают. А ты думал, как? Душеспасительными разговорами?

Николай молчал. Сыщик нахмурился:

— Эй! Ты хочешь найти убийц Присыпина или нет?

— Хочу.

— Ну так помогай мне, а не убегай. Стань рядом.

Разведчик подошел.

— Не сомневайся, Яшка мне все скажет. Иначе зароем его в степи.

Голос у сыщика был такой, что поежились все вокруг. А тот как ни в чем не бывало продолжил:

— Понимаешь, атаманы своими руками обычно не убивают, у них для этого есть подручные. Тем более зарезать полицейского. Жоркин не дурак, сам под смертельную статью не пошел, а сунул кого-то. Надо узнать, кого.

— И как мы узнаем? — начал догадываться подпоручик и вступил в игру.

— Взять всю банду, пока она из города не убежала, и допросить порознь. Хоть один да сознается. Эй! Где у вас укрытие?

«Иван» стоял, покачиваясь, и сплевывал кровь сквозь выбитые зубы.

— Ну? Еще угостить?

— Не надо, — ответил Жоркин. — Правда ваша, резал не я.

— Дутый?

— Так точно, ваше высокоблагородие.

— Видишь, как заговорил, — обратился сыщик к разведчику. Потом взял пленника за ворот и занес над ним кулак: — Сколько вас? И где остальные?

— На пристанях дом, хозяину фамилия Чернощеков. Изба позади казармы крючников Западно-Сибирского пароходства. А людей осталось семеро.

— Людей? Какие вы люди? Тьфу!

Алексей Николаевич приказал увести атамана и посадить под надзор отдельно от сообщника. Потом собрал своих и спросил:

— На пристанях — это где?

— Место в трех верстах ниже города, — пояснил Балашов.

— Ты там бывал? Опиши.

— Слободка, глухая. Живут речники, судорабочие, возчики. Все, кто кормится от Иртыша. А еще там сброд любит селиться, потому как от города близко, а место укромное.

— Поехали все, сколько нас наберется, будем производить арест. Казахов в оцепление, их на пули посылать нельзя. И полицию звать тоже нельзя: что там за люди, я еще не выяснил. У кого какие предложения?

Ганиев заартачился:

— Я с вами пойду.

Алексей Николаевич легко согласился:

— Хорошо, у тебя условия[28] с Военным министерством, ты лицо официальное. Нас будет чуть побольше, четыре человека. А гайменников семеро. И как вчетвером арестовать семерых? У других ту… у других условий нет, их привлекать к полицейской операции я не имею права.

Николай возразил:

— Бота не единственный на условиях, есть еще люди.

— Они в Семипалатинске?

— Только Сабит Шарипов.

— Зови и его. Впятером справимся.

— А полицию потом уведомим?

— Да, когда сдадим им арестованных.

Лыков-Нефедьев возразил:

— Обидим людей, которые нам союзники. Как потом дознание вести?

— У меня бумаг полный карман, и за подписью Столыпина, и за подписью Редигера, и даже от барона Таубе есть. Везде написано: оказать содействие.

— Ну и что? Это только бумаги. А людям свойственно защищать свое место. Я с покойным Присыпиным оттого и жил душа в душу, что первый пришел, все рассказал и попросил о помощи. Хотя тоже мог бумажку сунуть.

Сыщик примирительно ответил:

— Ты прав, и я рад, что понимаешь такие вещи. Но нынешняя ситуация не оставляет нам времени на политесы. Мы потом поклонимся и скажем нужные слова. Сейчас же надо торопиться. Атаман с подручным не пришли на квартиру. Пропали. Деда с крестом никто не заподозрит, решат, что Жоркин с Дутым где-то загуляли. Но если они не явятся к утру, банда забеспокоится. Разбегутся кто куда, ищи их потом. Надо утром взять. Полицию позвать так и так не успеем, до рассвета осталось четыре часа. Собирай все силы, пускай разведку и — арест. Дел много: рекогносцировать слободку, расставить людей, найти экипажи. Вперед!

Началась подготовка к захвату. Лыков волновался больше всех. Он впервые шел на опасное дело рука об руку с сыном, и ему было страшно за Николку. Вдруг кто пальнет? Семь головорезов. И арестная команда из незнакомых людей, в бою не проверенных. Но куда деваться? Надо брать банду как можно скорее.

К четырем часам утра дом Чернощекова был окружен. Десять аргынов с палками встали под окнами. У задней двери занял позицию Ботабай, в руках у него было два револьвера. В сам дом ломились четверо: отец и сын Лыковы, Балашов и Шарипов. Этого человека Алексей Николаевич впервые увидел незадолго до штурма. Кряжистый и на вид флегматичный, он взял на опасное задержание лишь нагайку. И сказал, что этого ему достаточно.

Настороженные из-за исчезновения атамана, бандиты выставили караульщика. Тот сидел на скамейке под кустом карагача и громко храпел… Эх, халамидники, подумал коллежский советник. Что он, старый волкодав, тут делает? Из пушки по воробьям?

Лыков был в мундире и при браунинге. Он выбил дверь одним ударом и ворвался внутрь. Сын тут же оттолкнул его коварным маневром, со спины, и сам выскочил в авангард. Как только питерец увидел растерянные рожи проснувшихся бандитов, сразу успокоился. Действительно халамидники. Ну и хорошо, крови не будет. Не успел он так подумать, как из вороха тряпья на печке высунулась рука с револьвером. Старый волкодав хотел выстрелить, но не успел. Свистнула плеть Шарипова, и оружие полетело на пол.

Чтобы навести страху, питерец пальнул два раза в потолок.

— Убью, падаль! Замри!!!

В полной тишине арестная команда обыскала фартовых и по одному вывела на двор. Тому, кто схватился за револьвер, Лыков собственноручно сломал отработанным ударом челюсть в четырех местах. Это оказался Жильда из бильярдной. Обыскивать притон коллежский советник не стал, а послал Ганиева в полицейское управление с запиской. В ней он просил исправляющего должность полицмейстера поскорее явиться со своими людьми на пристани, к дому Чернощекова, где схвачена банда. С такой же запиской, адресованной судебному следователю, ускакал Сабит Шарипов. Составил бумаги питерец как можно более тщательно. Он указал чин, должность и добавил, что выполняет секретное предписание премьер-министра. Следовало сразу показать местным, какие у приезжего полномочия, чтобы сделать их покладистей.