– Признайтесь, – весело подмигнул ему Холмс, устремляясь к вешалке, – это именно вы внушили невесте, что ее жених не вполне… здоров.

Самолюбие Ватсона было уязвлено.

– Вы что, мне не верите? – Он уцепился за рукав Холмса, мысленно уже сидевшего в любимом баре. – Матильда, покажи-ка Холмсу то последнее письмо Александра, которое он прислал тебе незадолго до вашей так и не состоявшейся свадьбы.

Жена опять покраснела, но послушно принесла листок бумаги, разукрашенный с одной стороны сердечками.

– Мне, право, неудобно, – затосковал Холмс, снова вспомнив манящий полумрак бара. – Чужие письма, чужие страсти…

– Нет-нет, – упорствовал Ватсон, – вы все-таки прочтите. Это дело прошлое, и мы с женой не делаем из этого тайны.

– Ну ладно, – Холмс обреченно взял письмо. Крупным почерком там было написано:

«Мой милый Брунчик! Очень тоскую без тебя. С нетерпением жду твоего приезда. Без устали целую твои нежные пальчики, все двадцать пять на одной ручке и столько же на другой, да десять на изящных ножках. Твой Александр».

– Ну что? – Ватсон заранее улыбался. – Этот псих явно принимал мою Матильду за сороконожку. Видите теперь, от кого я спас свою жену?

– Ваш подвиг наверняка оценен по заслугам, – двусмысленно поддакнул Холмс, снова пробираясь к выходу. – Но насчет психа я все-таки не уверен. Боюсь, что проблема несчастного Александра в другом.

Что имел в виду Холмс?

После поимки особо опасного преступника Карлика Монга, уличить которого помог его собственный говорящий попугай, комиссар Босси был в прекрасном расположении духа.

– Что ни говорите, друзья мои, – обратился он к неразлучным Холмсу и Ватсону, – мы еще слишком мало знаем о способностях животных. – Его взгляд с умилением следил за рыбками в аквариуме.

Доктор Ватсон осторожно промолчал, а интеллигентный Холмс лишь одобрительно промычал что-то вроде: «Да, в общем-то… так-то оно, конечно, так…» – и тоже замолк.

Приняв молчание за одобрение, комиссар Босси приободрился.

– Вот, например, – начал он, – у моего старого друга, графа Эльборда, жил удивительный кот по имени Грэй. Каждое утро одинокий граф и кот завтракали вдвоем за одним столом, причем Грэю хозяин ставил особый стульчик и отдельную тарелку. И кот не остался в долгу! Однажды, придя к завтраку в столовую, старый граф с ужасом увидел на своей тарелке дохлую мышь. Оказалось, что благодарный Грэй ночью поймал двух мышей и одну из них положил на свою тарелку, а другую – хозяину. Что вы на это скажете? – торжествующе обратился он к сыщикам.

– Это что! – тут же подскочил на стуле Ватсон. – Вот у меня был случай…

– Да-да, мы помним, – поспешно перебил его Холмс, опасаясь, что доктор в очередной раз скажет что-нибудь невпопад. – Способности животных, действительно, плохо изучены. Знаете ли вы, к примеру, что курица умеет считать?

– Курица?! Считать?!! – оскорбился Ватсон, у которого всегда были трудности с арифметикой. – Вы еще скажите, что она умеет играть на рояле.

– Нет, в самом деле, – усмехнулся Холмс, – курица умеет считать. Правда, только до трех. Зато этот факт научно доказан. Причем самым элементарным образом. Оказалось, что если у курицы, имеющей больше трех цыплят, незаметно украсть одного из них, то она ничего не заметит. Если же у нее три цыпленка, то нехватку одного она сразу обнаружит. То есть она считает по принципу: один, два, три, много.

– Очень интересный факт, – одобрительно отозвался комиссар Босси, с удовольствием затягиваясь сигарой. – И это всего лишь курица! А что если взять собаку!

– А если взять собаку, – продолжил Ватсон, – то тут встречаются еще более удивительные вещи. Я расскажу вам только один случай, причем взятый не из каких-то там сомнительных книжек, а прямо из жизни. Так вот, у старого Дреда, деда моего троюродного кузена, была очень умная собака редкой породы. А у ее хозяина было очень слабое сердце, и, когда ему становилось совсем плохо, он тащился на кухню и доставал с холодильника коробку с лекарствами. Затем среди кучи разноцветных таблеток он выискивал нужную таблетку и клал ее под язык.

– Да, я помню эти таблетки ярко-красного цвета, – вспомнил Босси. – Но их недавно сняли с производства.

– Чего не знаю, того не знаю, – честно признался Ватсон, – и это случилось давно. Каждый раз пес внимательно наблюдал за действиями хозяина из комнаты: ему было запрещено заходить на кухню – и, видимо, запомнил эти таблетки. Однажды, когда старика Дреда прихватило особенно сильно и он не смог даже подняться с постели, пес нарушил запрет и ворвался на кухню. Вскочив со стола на холодильник, он в два счета отыскал в коробке нужную таблетку и принес ее хозяину. Тому было уже совсем плохо. Пес осторожно положил таблетку в руку Дреду, который едва успел запихнуть ее в рот. Так собака спасла от смерти своего хозяина, дав ему нужное лекарство. И с того дня он всегда держал для нее в холодильнике самую лучшую кость.

– Поразительный случай, – комиссар был явно заинтригован. – Наверное, гениальная собака уже умерла?

– То, что никогда не рождалось, – неожиданно ответил за Ватсона Холмс, – умереть не может.

Уловив иронию в словах Холмса, Ватсон воскликнул:

– Вечно вы никому не верите! Но я-то сам слышал эту историю от своего родича!

– Не сомневаюсь в этом, – мягко возразил Холмс, – я лишь не верю в искренность вашего троюродного кузена.

Почему Шерлок Холмс не поверил в историю, рассказанную Ватсоном?

– Мы никому и ничему не верим! Мы никого и ничего не боимся! Мы никого и ничего не просим! Мы требуем! Полной отмены бездарных законов! Полной смены разжиревшей власти! Полного отчета за расхищенные богатства!

Раскаленные фразы падали в подогретую пивом толпу, словно блины на сковородку. Бью Адамсон, лидер партии виртуальных анархистов и один из кандидатов в мэры, явно был в ударе.

– Каждому по потребностям, – вновь закричал он в микрофон, отчаянно размахивая руками, – вот девиз нашей партии! Каждой женщине дом, семью и телевизор! Каждому мужчине пиво, женщину и машину! Голосуйте за меня, и скоро у вас все это будет! Помогите мне на выборах завтра, и я вам помогу послезавтра! Все за Адамсона!

Последние слова кандидата утонули в одобрительном реве толпы. В воздух полетели пивные жестянки, кепки и партийные флажки с яркой эмблемой. Сотни глоток, перекрывая одна другую, завопили: «За Адамсона!»