Ее голос дрожит от эмоций, и я сразу чувствую себя худшим другом в мире.

— Я знаю. Я не поэтому тебе не сказала. — Я пытался защитить тебя, — я проглатываю слова, которые она не захочет слышать.

Может быть, я приняла неправильное решение, скрыв это от нее. Но я делала это, исходя из ее интересов.

— Эти парни безжалостны. Я не хотела, чтобы они пришли к тебе за информацией.

— Я бы сохранила от них любой секрет, который ты хотела.

— Я знаю. Я ни разу не усомнилась в твоей преданности. Я просто не хотела, чтобы ты имела дело с их гневом. — Тишина опускается на линию. — Мне жаль. Я просто…

— Все в порядке. Мне это не нравится, но я понимаю.

— Они пришли к тебе? — Я спрашиваю, вздрагивая.

— Да.

Я так и знала. Я, блядь, знала, что они пойдут прямо к ней, думая, что получат все, что им нужно.

— Я все же не видела Себа. Сегодня он не пришел в школу.

Я ненавижу, что мое сердце болит от ее слов.

— Что ты им сказала?

— Правду. Они хотели получить твой номер телефона. Что угодно. — Я делаю глубокий вдох и откидываюсь на спинку кресла. — Я не отдам это им, я обещаю.

— Я знаю, что ты этого не сделаешь. — Но, честно говоря, что он собирается делать с номером? Я могу просто не отвечать.

— Как дела? Где ты? Я так волновалась.

— Я в порядке. Я… Ты, наверное, уже догадалась, — говорю я, все еще сомневаясь, что могу дать ей какую-либо информацию. Она может быть их принцессой, но я не верю, что Себ не сделает все необходимое, чтобы вытянуть из нее информацию.

— Да, у меня в значительной степени было. Приятно ли вернуться обратно?

— Как возвращение домой, — честно говорю я.

— Т-ты не собираешься возвращаться, не так ли? — Эмоции в ее голосе шокируют меня.

Мы дружим всего несколько недель, но ее реакция говорит мне, что она осознала нашу связь так же, как и я.

— Что? Не сходи с ума. Конечно, я вернусь. Я просто… Мне нужно немного времени, немного покоя. Последние несколько недель были…

— Безумными.

— Да, это подходит. — Я смеюсь, хотя в этом нет никакого веселья.

Последние несколько недель были болезненными, мучительными.

Захватывающими.

Я блокирую эту мысль.

— Ладно, хорошо. Это хорошо. Я скучаю по тебе, — шепчет она.

— Итак, помимо всего этого, что произошло с тех пор, как я видела тебя в последний раз? — Спрашиваю я, пытаясь разговорить ее о чем-нибудь другом, о чем-нибудь другом, что не будет связано с тем, что я услышу его имя.

Она болтает о занятиях и тренировках в спортзале, а я погружаюсь в бессмысленную драму из Найтс-Ридж.

Это место так отличается от здешнего. Везде, где я когда-либо была раньше.

Мало того, что все безумно богаты, но это как бы совершенно другой мир, частью которого я не уверена, что когда-нибудь стану.

Я привыкла к пятничным футбольным матчам и пивному понгу, а не к гребному клубу и к тому, что все остальные говорят так, будто они родственники королевы. Черт возьми, большинство из них думают, что они достаточно важны, чтобы быть гребаными членами королевской семьи.

Было бы так легко поставить точку и попытаться повторно записаться сюда. Я уверена, что легко могла бы снять жилье на те деньги, которые папа сэкономил бы в одиночку. Я могла бы устроиться на работу, я могла бы…

— Ты в порядке? — спрашивает Калли, услышав мой громкий вздох.

— Да. Просто у меня в голове мысли проносятся со скоростью миллион миль в час. За этим трудно угнаться.

— Я могу себе представить. Есть какие-нибудь идеи, когда ты можешь вернуться?

Скоро, я думаю. Но это не то, что слетает с моих губ, потому что я чувствую, что потеряла свой вечно любящий разум, даже подумывая о возвращении прямо сейчас.

Я не должна скучать по этому месту. Я должна ненавидеть это и радоваться, что сбежала.

Издевательства, преследования, мучения. Всего этого должно быть достаточно, чтобы держать меня подальше.

Но я не могу отрицать, что жажду такого рода драмы, такого волнения, такого риска.

Я никогда не была тем, кто выбирает легкий путь в чем-либо, и бегство сюда означает, что я сбежала. И несмотря на то, что я знала, что поступила правильно, находясь здесь, отдыхая, исцеляясь… Я всегда буду чувствовать, что выбрала вариант труса.

— Когда это покажется правильным. — Когда у меня хватит сил посмотреть ему в глаза и настоять на своем.

— Ладно, хорошо… Я здесь. Все, что тебе нужно. Пожалуйста, просто позвони мне, — говорит она, очевидно, чувствуя, что я готова повесить трубку.

Разговаривать с ней — это потрясающе, но это просто напоминание о новой жизни, которую я строила и которую оставила позади.

— Я так и сделаю. Прости, что я скрывала это от тебя, я…

— Я знаю, ты просто пыталась защитить меня. — В ее тоне есть резкость, которую я полностью ожидаю.

— Я не они, Калли. Я всегда буду рассказывать тебе все, обещаю. Ты первый человек, которому я позвонила. Ты первый человек, с которым я хотела поговорить.

— Все в порядке. Честно. Я поняла. Позвони мне завтра, ладно?

— Я так и сделаю. Хорошего вечера.

— Тебе тоже. Пока.

Я сижу там очень долго, все еще держа свой мобильный в руке и прижимая его к груди.

Совершил ли я ошибку, скрыв это от нее?

Качая головой, я заставляю себя отвлечься от «может быть» и «что, если». Теперь уже слишком поздно. Ущерб нанесен.

Я начинаю набирать цифры и нажимаю «позвонить», прежде чем передумаю. Мне не нужно было сохранять этот номер; я знаю его как свои пять пальцев в течение многих лет.

— Дукас, — гремит в трубке низкий папин голос.

— Папа.

Его громкий вздох заполняет линию. — Стелла, — выдыхает он. — Мне так жаль.

Подавляя эмоции, которые угрожают вырваться наружу из-за муки в его голосе, я расправляю плечи и продолжаю, отчаянно нуждаясь в каких-то ответах.

— Почему? Почему ты не пришел навестить меня после того, как я проснулась?

— Милая, все не так просто.

Я усмехаюсь. Я чуть не умерла, и все было недостаточно просто, чтобы он был там и поддержал меня?

— Я была одна, папа.

— Я могу заверить тебя, что это не так.

Осознание поражает меня. — О Боже мой, это из-за него, не так ли? Не говори мне, что ты держался подальше, потому что тебе сказал гребаный ребенок. — Мой гнев начинает брать надо мной верх, и я не в состоянии оставаться на месте.