на общее настроение. Императрица приходила утром, днем и вечером. Маленький Макаров пришел в 3 часа и остается до завтра. Кино в 5 часов. В кровать в обычное время.

Ланч с О. Н. [Ольгой Николаевной], которая также нездорова и находится в кровати, и обедал, как обычно.

Вторник, 14/27 февраля 1917:

Утром встал с постели, но левая рука и левая нога так болели, что пришлось снова лечь в постель сразу после завтрака. Провел весь день в постели. Ланч с О. Н., а обедал, как обычно. Спать лег также в обычное время.

Среда, 15/28 февраля 1917:

Г-н Жильяр — также в постели, у него грипп. А. Н. (Анастасия Николаевна) плохо себя чувствует. Весь день прошел очень тихо. Как всегда приходили родители и остальные. Спать лег, как обычно.

Четверг, 16–17/1–2 марта 1917:

Ночь была тяжелой, проснулся поздно. Не очень хорошо себя чувствовал, но хорошо позавтракал. В 12 пошел спать и хорошо спал до 3. Писал на свежую голову. Затем был ланч. В 5 пошел с Императрицей навестить г-на [Жильяра], который встал поздно. Обед, как обычно, и в кровать в обычное время.

Пятница, 17 февраля / 2 марта 1917:

Встал в положенное время и завтракал за столом. Утром играл, приходил священник для получасовой беседы. Ланч внизу, затем отдых и игры. На полчаса поднимались Императрица и A. A. [Анна Александровна]. Обедал, как обычно, затем лечение, и в кровать.

Суббота, 18 февраля / 3 марта 1917:

Встал поздно, играл до двенадцати. Затем пришел священник для причастия. Ланч был на нижнем этаже. Отдыхал и играл всю вторую половину дня. Заходил профессор Федоров. Обедал, как обычно. После обеда — играл, лечился, стригся и принимал ванную. Лег спать в 9.15. Императрица, как обычно, читала „Helen’s Babies“[75].

Воскресенье, 19 февраля / 4 марта 1917:

Встал нормально. Играл весь день в игровой комнате; выходить не разрешали. Ланч был внизу с Императором, Императрицей и Т. Н. [Татьяной Николаевной], все остальные плохо себя чувствуют. Обед раньше обычного, а затем кино в 6 часов. Лег в постель в обычное время. Чувствовал себя не очень хорошо. Приходил Ген. — адъютант[76].

Понедельник, 20 февраля / 5 марта 1917:

Лежал в постели весь день под присмотром докторов. Настроение довольно хорошее. Навещали родители и сестры, как обычно. Кашель.

Вторник, 21 февраля / 6 марта 1917:

Все еще в постели; кашель. Читал новую книгу „Русские сказки“, подарок Императрицы.

Среда, 22 февраля / 7 марта 1917:

Кашель очень утомляет. День прошел в обычных визитах. Император уехал в Ставку; написал коротенькую записку в поезд. Генерал Воейков зашел сказать „до свидания“.

Четверг, 23 февраля / 8 марта 1917:

В хорошем настроении, но продолжает мучить кашель. П. В. П. оставался с ланча до обеда, а затем его сменил доктор Деревенко.

Пятница, 24 февраля / 9 марта 1917:

Настроение хорошее, но корь усилилась. Вырезал бумажные домики и склеивал их. Посетители, как обычно».

Трехсотлетняя династия Романовых была готова рассыпаться, как карточный домик. В период с 23 февраля/8 марта по 4/17 марта революция, названная позже Февральской, шла своим непредсказуемым анархическим путем. На место забастовок и процессий с революционными песнями пришли бунты под красными флагами. На улицах происходила беспорядочная стрельба (большинство солдат, впрочем, были потрясены происходящим и не желали в этом участвовать), и множество простых людей погибло в давке на Невском. Затем произошел мятеж полков Петроградского гарнизона, в значительной степени состоявшего из молодых неопытных солдат. Затем стали поджигать общественные здания и штурмовать тюрьмы. Царское правительство в том виде, в котором оно существовало до этого, распалось. Какое-то время не было ни централизованной власти, ни организованного руководства восстанием.

Залы Таврического дворца, построенного в XVIII веке, в которых заседала Государственная Дума, являли собой непрекращающееся вавилонское столпотворение. В одной из комнат проходили бессистемные заседания Временного исполнительного комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов[77]. Девять дней спустя, как джин из облака дыма, появилось Временное правительство. Его возглавил князь Г. Е. Львов, а красноречивый энергичный тридцатипятилетний юрист и республиканец А. Ф. Керенский, лидер фракции трудовиков в Думе, стал министром юстиции, одновременно сохраняя свое место заместителя председателя Совета.

Тем временем в Могилеве, в пятистах милях от Петрограда, Царь не спешит реагировать на происходящее. Генерал Дубенский, его официальный «историограф», оставил такую запись:

«Уже с утра [25 февраля] в Ставке стало известно, что волнения в Петрограде приняли широкие размеры. Толпы появились уже на Невском у Николаевского вокзала, а в рабочих районах, как и вчера, народ требовал хлеба и стремился производить насилия над полицией. Были вызваны войска, занявшие площади, некоторые улицы. Революционное настроение масс росло. Государственная Дума с Родзянко во главе предъявила правительству новые настойчивые требования о реорганизации власти. Все эти тревожные сведения достигли Могилева отрывочно и определенных сообщений о мероприятиях, принятых властями для подавления беспорядков в Столице, — не было. […]

Внешняя жизнь Могилева — прежняя. Спокойно и тихо на улицах. Государь выезжал на прогулку, были Высочайшие завтраки и обеды, а все остальное время Его Величество занимался в Своем кабинете, принимал графа Фредерикса, генерала Воейкова, генерала-адъютанта Алексеева; утром того же дня происходил обычный доклад по Генерал-Квартирмейстерской части.

Государь внимательно следил за сведениями, полученными с фронта за истекшие сутки, и удивлял всех Своей памятливостью и вниманием к делам» (Дубенский Д. Н. Как произошел переворот в России. Кн. 3. Русская летопись. Париж, 1922. С. 28, 30)[78]. Император не выглядел обеспокоенным до тех пор, пока не начали приходить телеграммы от Императрицы. 27 февраля/12 марта в 11 часов 12 минут Царица телеграфировала: «Революция вчера приняла ужасающие размеры. Знаю, что присоединились и другие части. Известия хуже, чем когда бы то ни было. Аликс». В 1 час 5 минут она сообщала: «Уступки необходимы. Стачки продолжаются. Многие части перешли на сторону революции. Аликс». И, наконец, в 9 часов 50 минут Императрица телеграфировала: «Лили[79] провела у нас день и ночь. Не было ни экипажей, ни машин. Окружной суд горит. Аликс». На рассвете следующего дня императорский поезд отправился на север в Царское Село более длинным путем, чем обычно. Находясь в ста пятидесяти четырех верстах от Петрограда, Государь узнал, что революционеры недалеко, и решил, что поезд должен быть отведен на запад к Пскову. Это была утомительная поездка через заснеженную страну с лишней тратой времени. Поздно вечером в среду (1/14 марта) Царь добрался до станции Псков. После многочасового обмена телеграммами с Петроградом стало очевидно, что