Попытки подавить противника огнем имевшихся пулеметов результата не дали из-за того, что сразу после поражения командного состава враги перенесли огонь на головные машины, и наши пулеметчики были вынуждены спасаться.

Оставшись одним из немногих офицеров в строю, я организовал оборону, но противник начал обстреливать нас из минометов, нанося большие потери в личном составе. Я отдал приказ эвакуировать раненых, а затем отходить. Большую часть транспортных средств пришлось оставить из-за повреждений, причиненных противником, а машины просто не представлялось возможным развернуть из-за узости дороги.

Через несколько минут боя мне сообщили, что огнем противника выведена из строя радиостанция, вследствие чего вызов подкреплений был невозможен. Ввиду явного численного превосходства противника, а по предварительным оценкам, в атаке на нашу колонну принимало участие не менее 200 человек при 6 пулеметах, я отдал приказ на общий отход…»

Москва, Кремль, здание Сената.

19 августа 1941 года. 23:14

…Пять окон с плотно задернутыми темно-зелеными, даже на вид («Пыли они собирать должны — мама не горюй!» — отстраненно подумал Павел) тяжелыми шторами. Дубовые панели стен, массивная мебель — интерьер знакомый, можно даже сказать привычный. Непривычна ситуация — первый раз он остался с главой государства наедине.

Товарищ Сталин сидит за рабочим столом, а старшему майору отведено место в углу, рядом с маленьким столиком, на котором сотрудниками секретариата поставлены блюдо с горкой бутербродов и несколько стаканов в массивных подстаканниках. Все это богатство находилось в полном распоряжении Судоплатова, пока председатель ГКО внимательно читал доставленную из тыла противника тетрадь.

Собственно говоря, особого ажиотажа у начальства она поначалу не вызвала. Наркома, посвященного во все тонкости, не оказалось на месте, а потому визит начальника Особой группы прошел впустую. Сам Судоплатов был этому отчасти рад — можно было спокойно отдать тетрадь копировальщикам и ознакомиться с сопроводительной запиской Новикова. Хотя «записка» — это в данном случае скромно сказано: старший лейтенант исписал убористым почерком все двенадцать страниц школьной тетради, да еще и несколько листочков с заметками вложил!

Берия вернулся в здание Наркомата около восьми вечера, а звонок в кабинете Павла раздался еще через полчаса, так что скорость, с которой его выдернули к вождю, впечатляла! О том, насколько плотный график у Сталина, Павел имел неплохое представление, а тут он уже минут двадцать бездельничает — и ничего.

Наконец, когда все бутерброды были съедены, а чая остался один стакан из четырех, хозяин кабинета отодвинул в сторону тетрадь.

— Товарищ Судоплатов, — негромко позвал он. — Как вам кажется, какому уровню образования соответствуют эти материалы?

Вопрос показался Павлу несколько неожиданным, так что пришлось потратить несколько секунд на обдумывание:

— Мне сложно судить, товарищ Сталин, но при прочтении мне показалось, что пишущий неплохо разбирается в вопросе, о котором пишет. — Судоплатов встал с кресла и подошел к столу.

Вождь выдержал паузу, словно несколько раз прокручивал в голове ответ начальника Особой группы.

— А вас не смутило, товарищ Судоплатов, что о разных темах пишут разные люди? Вот часть о медицине — она врачом написана. — Видя некоторое замешательство Павла, Сталин пояснил: — Там латыни много, но написаны эти слова… как бы это сказать? Привычно! — подобрал, наконец, слово глава государства. И, словно не желая, чтобы собеседник воспринял его заявление как голословное, хотя вряд ли у последнего возникла даже тень подобной мысли, взял со стола тетрадь и открыл ее на одной из закладок: — Вот, видите, как слово Penicillium написано? Что это такое, право, не знаю, но то, что это слово писавшему знакомо и привычно, даже я заметил. И то же самое повторяется в любой теме! Если бы все написано было одной рукой — я бы понял. Донесение от источников переписано агентом, но, вы знаете, Павел Андреевич, — Сталин взял со стола трубку, — у меня сложилось впечатление, что каждый писал о своем! — Высказавшись, вождь принялся потрошить папиросу, изредка бросая вопросительные взгляды на Судоплатова.

«На это мы внимания как-то не обратили, — сокрушенно подумал Павел. — Хотя… с другой стороны, это первый раз, когда мы получили подлинное сообщение „Странников“. Шифровки, как ни крути, документ обезличенный, набор цифр, который потом превращается в машинописный текст… Эх, что ж это я? А ведь Новиков упоминает, что большинство тех, с кем он „беседы“ вел, говорили, что наши фигуранты — кладезь знаний! А ты, дорогой друг, замотался и не сообразил, что из твоих знакомых, к примеру, далеко не каждый знает о существовании страны Вьетнам, не говоря уже о том, чтобы сопоставить ее с известным из сообщений в газетах Французским Индокитаем…»

— Что же вы молчите, товарищ Судоплатов? — Сталин уже раскурил трубку.

— Да, на такие тонкости мы внимание не обратили.

— А должны были… — Несмотря на упрек, голос главы государства звучал ровно. — Ваши коллеги из ИНО, товарищ Судоплатов, сообщили, что у них в кадрах подходящие люди не значатся.

— Они могут не только по их линии проходить, — попытался парировать старший майор.

— Давайте смотреть правде в глаза, Павел Анатольевич! — строго сказал Верховный. — Эти ваши «Странники» целиком соответствуют своему названию. Группа боевиков-террористов со знаниями, позволяющими их хоть завтра направить на преподавательскую работу в один из вузов Москвы, о которых к тому же в вашем ведомстве никто ничего не знает! Не странная ли ситуация со «Странниками»? Может быть, пора вам, точнее нам, с ними лично познакомиться? Тем более что опыт такого общения мы получили… — и Сталин похлопал рукой по тетради.

— Боюсь, что в настоящий момент мы такой возможности лишены, товарищ Сталин! Последнее сообщение от них пришло из района Бобруйска, причем они вызывали удар авиации практически на себя.

Сталин поморщился, а потом подошел к огромной карте европейской части СССР:

— Вы хотите убедить себя или меня, товарищ Судоплатов?

— В чем? — не понял Павел.

— В том, что такая, я не побоюсь этого слова, профессиональная группа не способна спрятаться в этих лесах? — и ладонь Верховного опустилась на крупное зеленое пятно западнее Могилева.

После некоторой заминки Судоплатов все-таки решился сказать:

— У нас сейчас большие проблемы с заброской агентуры, товарищ Сталин…

— Я отлично понимаю ваши проблемы, товарищ Судоплатов, но, может быть, вы поможете мне с моими? Например, объясните доказательно нашим английским друзьям, что это ваши «специалисты» ликвидировали Гиммлера, а? Ведь группа сообщала, что операция заснята? А то Черчилль интересуется, а мне и ответить нечего… — и Сталин улыбнулся.

Приказ Главного управления имперской безопасности Германии о реорганизации разведывательной и контрразведывательной служб РСХА на военный период 4 августа 1941 г.